И он смотрит-она улыбается, наступая на снег аккуратно,
вот и все-ничего не меняется, как бы им не хотелось обратно.
и он знает-она успокоилась, и не курит по пачке, как раньше.
и ее годовая бессонница улетает все дальше и дальше.

и он видит чуть красный румянец, и смущенный опущенный взор,
и чистейшую кожу, как глянец, и боится начать разговор.
а она все подходит неспешно, пряча руки и сумку за спину,
это выглядит даже потешно, будто кто-то рисует картину.

-вот и свиделись, милый мой странник, не замерз, дорогой, уж не лето.
что стоишь ты, как жулик-карманник, аль я странно сегодня одета?
говори, говори, не стесняйся, обвиняй, я готова услышать,
ты умеешь, я знаю, старайся. ты успел же однажды все выжать.

не молчи, изучая ботинки, не буравь своим взглядом сугробы,
говори, говори, без запинки. вылей все, что осталось от злобы.
и он скажет, как будто отрежет, сожалея о том, что молчал,
-каждый миг, и ни капли не реже, я скучал. я безумно скучал.

и он смотрит-она без ухмылки, без насмешки в холодных и карих,
прижимает ладони к затылку, сохраняя эмоций цунами.
и с обидой его обнимает, и всем телом к нему прижимаясь,
говорит: мне тебя не хватает. и он прячет лицо, улыбаясь.