Я — забытое уличное письмо. Не одно, а целая пачка, засунутая за трубу старого почтового ящика, что давно уже не используется. Мой мир — это шуршание ветра между пожелтевших конвертов, выцветшие чернила, редкие капли дождя, проникающие сквозь щели, и непередаваемое ощущение невысказанного, недоставленного, утерянного смысла. Я — немой свидетель множества историй, которые так и не достигли своих адресатов.

Когда-то я был полон надежды. Мои страницы были исписаны любовными признаниями, важными новостями, обещаниями. Мой мир был предвкушением встречи, радости, или, быть может, печали, но всегда — живой связи.

Я видел мир глазами отправителя. Это мир ожиданий, надежд, тревог. Мир, где каждое слово имеет вес, каждое предложение — смысл.

Меня писали дрожащими руками, заклеивали с поцелуем, бросали в ящик с верой в чудо. Я нёс в себе частичку души человека, его чувства, его мысли.

Но потом что-то пошло не так. Возможно, почтальон ошибся, возможно, ящик был сломан, возможно, меня просто забыли. И я остался здесь, зажатый в тёмной щели, среди своих несчастных собратьев.

Я видел, как день сменяет ночь, как сезоны проходят мимо, как город живёт своей жизнью. Я видел лица прохожих, слышал обрывки разговоров. Но мои слова, моё послание, оставались невидимыми, неслышимыми.

Я — хранилище невысказанных слов. Письма рядом со мной содержали клятвы в вечной любви, поздравления с рождением ребёнка, срочные новости о болезни, прощальные слова. Все они были здесь, в этой тесной, пыльной темнице. Их чернила выцветали, бумага желтела, но истории внутри них жили, не имея возможности быть рассказанными.

Однажды, когда вечерние сумерки уже сгущались, и фонари бросали причудливые тени на мой убежище, рядом с ящиком остановились парень и девушка. Они были молоды, их лица были освещены уличным светом.
 — Девушка, а можно с Вами познакомиться? — донёсся до меня голос парня. Его слова, такие обыденные, такие прямые, показались мне почти циничными на фоне моих невысказанных, глубоких посланий.
Моя пожелтевшая бумага затрепетала от чужого голоса. — Ты что? Никогда! Руку из-под юбки убери! Ааааааа? — крик девушки, полный ужаса и ярости, пронзил воздух, эхом отразившись от стен.

Этот крик был похож на те, что я слышал в письмах о боли, о предательстве, о страхе. Он был живым, настоящим, но таким же беспомощным, как и мои запертые слова. Я, пачка забытых писем, почувствовал себя частью этой немой драмы. Я хотел раскрыться, вывалиться из щели, чтобы мои слова, мои истории, мои предостережения могли быть услышаны. Но я был заперт.

Девушка убежала, её шаги стихли вдали. Парень, тяжело дыша, сжав кулаки, ушёл в другую сторону. А я остался. Мои слова продолжали молчать. Мои истории продолжали ждать.

Я понял, что мир полон невысказанных слов, непереданных посланий, невыраженных чувств. Что люди, так же как и я, часто оказываются запертыми в своих собственных историях, не имея возможности быть услышанными.

Я — забытое уличное письмо. И я буду ждать. Ждать того дня, когда кто-нибудь обнаружит меня, прочитает мои слова, раскроет мои тайны. Ждать, когда моё послание достигнет своего адресата, пусть и с опозданием в десятки лет. Потому что даже самое старое и забытое письмо всё ещё хранит в себе надежду на то, что его слова когда-нибудь будут услышаны, и его история будет рассказана. — Девушка, а можно с Вами познакомиться? — переспросил молодой человек. — А ты напиши мне письмо, а через тридцать лет я его прочитаю, и подумаю! — засмеялась девушка.
И молодой человек стал писать девушке письмо в будущее.