Уставший брёл по переулку —
Продукты, видно, нёс домой.
Он эту проклинал прогулку.
Цыганка крикнула: — Постой!

Тот обернулся, злостно зыркнул:
  — Что тебе надо стало, мать?
   — Тебе хотела погадать…
Мужик в ответ презренно фыркнул.
 — Ты дай мне хоть краюшку хлеба —
Я не едала так давно…
Ты ж голоден ни разу не был!
 — И что с того? Мне всё равно!

Так, отвернувшись, шёл он дальше —
Цыганка всё смотрела вслед.
Провидец не потерпит фальши,
А здесь и состраданья нет.

Пришёл домой, поставил чайник,
Разрезал свой любимый торт
Не депутат, зато начальник
Зажравшихся таких же морд.

И сел за стол да чистую взял вилку
(Как делает он каждый раз).
В куске же торта вдруг увидел дырку,
А в ней моргает чей-то глаз.

Вскочил вдруг, вскрикнул, повалился
На ледяной прозрачный пол,
Но он исчез — и провалился
Мужчина, наглотавшись смол.

Кругом лишь мрак и смазанные лица,
Скулёж и чьи-то вопли, голоса…
Такое и в кошмаре не приснится —
Кошмар застыл в его блатных глазах.

Все звуки становились тише,
Затем исчезли оба уха,
Штаны тотчас прогрызли мыши,
Из носа вылетела муха,

Да вдруг включился свет в подвале,
И получеловек-полукозёл
Явился в чёрном одеянье,
Копытами ударившись о пол.

Мужчина взял мобильный телефон — 
Мгновенно разрядилась батарея, 
И бросил трубку с криком в угол он,
Стремительно ссыхаясь и старея.

А демон, подлетевший к потолку,
Копытом отбивал задорно ритмы,
И кто-то мужика к нему толкнул,
А тот стал вспоминать, читать молитвы.

Но вот беда — молитвы-то не те:
Начальник в Бога никогда не верил!
Смеялся демон: «Ишь чо захотел! 
Тебе давно открыты ада двери!»

А черти беспрестанно прут, и прут,
И вертят беззащитного мужчину.
Ждёт демон, когда в клочья разорвут,
Чтоб весело отпраздновать кончину.

Сплясав на раскалённой сковородке,
Начальник вдруг запрыгал, заорал —
Никто его мученья не прервал,
А демон хохотал да тряс бородкой.

Потом исчез внезапно под землёй,
Рогами лишь её пробороздил.
Начальника он захватил с собой —
С чертями его в ад он утащил. 

Вошла жена в пустую кухню,
Доела торта начатый кусок.
В салоне с голоду опухла —
Куда ж пропал кормилец-муженёк?