Профессор Кисляткин вошел в аудиторию. Его взгляд беспокойно метался по рядам, не фиксируясь ни на одном лице. Руки его нервно теребили манжеты пиджака — он выглядел так, будто сам только что пережил приступ того самого страха, о котором собирался говорить. Он даже не взглянул на нас. — Ну что, господа, сидите? Правильно, — начал он, и в его голосе слышалась необычная, дрожащая нотка. — Сидите и бойтесь. Потому что страх — это единственное, что по-настоящему вами управляет. В прошлый раз я говорил, что вы — цифровые зомби. Но это лишь симптом. Болезнь гораздо страшнее. Болезнь — это то, что вами управляет. Эта болезнь — страх. — Понимаете, как это работает? Политическая элита и медиа, они используют страх как грязную бомбу. Они не убивают вас сразу. Нет. Они просто распыляют в воздухе невидимую угрозу — терроризм, кризис, болезнь, чужак на границе… И вы, как по команде, начинаете искать укрытие. Но укрытия нет! Потому что страх уже внутри вас!
Я наблюдал за его жестом: он беспомощно развел руками, словно демонстрируя невидимое облако радиации. Это была лучшая метафора того времени. Мы уже не боялись очевидных вещей, мы боялись информационного фона, который нас окружал. Страх стал климатом. — Цивилизация в страхе. Посмотрите на свой мир. Он — продукт этого страха. Вы отдаете свои свободы в обмен на иллюзию безопасности. Вам говорят: «Смотрите, там враг! Отдайте нам ваши права, и мы вас защитим!». И вы отдаёте. Вы добровольно надеваете на себя ошейник. Это же безумие! Это то самое безумие большинства, о котором я говорил.
Студентка, в которой ещё жила вера в инстинкты, робко возразила: — Но… страх ведь иногда помогает выжить. Это инстинкт…
Профессор резко перебил её, почти крича: — Инстинкт?! Вы думаете, это инстинкт?! Это манипуляция! Инстинкт — это когда ты убегаешь от саблезубого тигра! А это — когда ты сам веришь в саблезубого тигра, которого тебе показывают по телевизору! Это не инстинкт, это программирование! — Страх делает людей слепыми. Он лишает их разума. Он превращает их в зверей, которые готовы разорвать любого, кто не похож на них. Он превращает в националистов! Отсюда и ненависть к «другим», к «чужим». Вы думаете, что вы умнее. Но вы боитесь! Вы боитесь потерять свой комфорт, боитесь остаться без работы, боитесь быть не как все! — Личный опыт и истинная храбрость. Я вам скажу. В моей жизни был страх. Я знал, что такое настоящая опасность. Но я никогда не позволял ему управлять собой. Я знал, что страх — это яд, который парализует волю. А они… Они, что называют себя вашими лидерами, подсадили на этот яд целые народы! И теперь вы, как наркоманы, ищете новую дозу страха, чтобы почувствовать себя живым!
Его личный опыт, который он всегда держал при себе, звучал в этом признании. Профессор не был циником, он был человеком, который видел войну или, по крайней мере, чувствовал её тяжесть. И он знал, что страх, который рождает политика, в тысячу раз грязнее и подлее того, что возникает перед лицом смерти.
Он подошел к доске и написал одно, самое важное слово: ИСКРЕННОСТЬ. — Вот что вам нужно! Искренность с собой! Не бояться взглянуть в зеркало и увидеть свои страхи. Не бояться сказать «нет» тому, что вам навязывают. Ваша единственная защита от этой грязной бомбы — это разум.
В этот момент зазвенел звонок. Шум в аудитории нарос, но никто не спешил уходить. — Ну всё! — Профессор повысил голос, чтобы перекрыть шум. — Дома! Ничего не читать, никого не слушать! Выберите одного человека, которого вы боитесь больше всего. А потом придумайте, как бы вы его перестали бояться. Не в своих фантазиях. А в реальности. И помните: самый большой страх — это страх перед самим собой.
Профессор вышел, оставив нас с этим невыносимым, личным вызовом. Он попросил нас сразиться не с мировым терроризмом или кризисом, а с самым простым и самым страшным — с человеком, которого мы боимся. И, конечно, мы понимали, что этот человек всегда смотрел на нас из зеркала.
Его задание было невыполнимо, но гениально. Спустя годы я понял: он не требовал, чтобы мы победили этого человека. Он требовал, чтобы мы его осознали. Потому что осознанный страх перестает быть грязной бомбой. Он становится точкой опоры для твоей, личной, единственной храбрости.