Дневник беглеца из реальности
(Автор неизвестен. Возможно, кот).

3 августа
Сегодня я ел завтрак, состоящий из метафор и варенья. Хлеб был «надеждой», масло — «сомнением», а варенье — «воспоминанием о лете, которого не было». Кот сказал, что это слишком сладко, и ушёл читать Канта в кладовке.

5 августа
Я открыл окно и случайно попал в 1973 год. Там все ходят в свитерах цвета «ностальгия» и слушают пластинки, которые звучат как внутренний монолог. Я купил себе время — 2 часа свободы за 3 рубля. Вернулся, но теперь мой чай пахнет винилом.

7 августа
Сегодня я стал министром тишины. Издал указ:

Не говорить до 11:00.

Шептать мысли.

Слушать, как растёт кактус. Кот одобрил, но потребовал должность советника по мурлыканью.

9 августа
Я надел пижаму как броню против реальности. В ней я чувствую себя рыцарем дивана. Мой меч — удалённый доступ, мой щит — чашка с остывшим кофе. Кот сказал, что я переигрываю, но всё равно сел рядом.

11 августа
Я придумал новый жанр литературы: «пижамный сюрреализм». Герои — тапки, которые мечтают стать дирижёрами. Сюжет — борьба между будильником и свободной волей. Финал — всегда открытый, как окно в Антарктиду.

13 августа
Я разговаривал с холодильником. Он сказал, что устал быть хранилищем компромиссов. Я предложил ему отпуск в Тоскане. Кот сказал, что это глупо, но записал всё в свой философский трактат.

15 августа
Я запретил грусть. На острове утопии, где я теперь губернатор, вместо грусти — танцы. Каждое уныние — повод для чаепития. Кот стал министром абсурда и требует отдельный кабинет с видом на облака.

Дневник беглеца из реальности (продолжение)
(Автор всё ещё неизвестен. Кот отказывается подтверждать или опровергать).

17 августа
Сегодня я отменил понедельник. Он был слишком квадратным, слишком серьёзным. Теперь вместо него — «день между», когда можно просто быть. Кот устроил праздник: ел оливки и читал стихи вверх ногами.

19 августа
Я обнаружил, что мои тапки ведут тайную переписку. Они обсуждают философию пола и смысл ковра. Я подслушал фразу: «Если мы не идём, значит, мы стоим за что-то». Кот сказал, что это гениально, и предложил им колонку в журнале.

21 августа
Я построил шалаш из книг. Каждая книга — как кирпич из слов, каждая страница — как окно в другое измерение. Внутри — уют, запах типографии и тишина, которая звучит как Бах. Кот поселился на полке с поэзией и требует аренду в стихах.

23 августа
Я провёл совещание с облаками. Они жаловались, что их используют только для мечтаний и погоды. Я предложил им карьерный рост: быть метафорами в романе. Кот сказал, что облака слишком мягкие для политики, но всё равно записал протокол.

23 августа (продолжение) После предложения карьерного роста облака заметно оживились. Одно облако, особенно пушистое, заявило, что оно идеально подходит на роль метафоры свободы — ведь его нельзя поймать, оно вечно в движении. Другое, серое и грузное, настаивало, что одиночество — это его стихия: оно всегда одно, даже среди других. Начался спор. Кот вздохнул, поправил очки, которых у него не было, и тихо добавил в протокол: «Облака склонны к самоидентификации. Возможен конфликт жанров.» Потом он налил себе молока и ушёл в тень размышлений.

25 августа
Я завёл будильник, который не звонит, а шепчет комплименты. Он говорит: «Ты — чудо», «Мир ждёт твою улыбку», «Пора вставать, но только если хочешь». Кот ревнует и требует, чтобы я завёл ему отдельный будильник с философскими афоризмами.

27 августа
Я придумал новый способ измерения времени: по вдохам и выдохам. Часы больше не нужны. Время — это когда чай остыл, когда мысль пришла, когда кот мурлыкнул. Я назвал это «внутренним календарём». Кот сказал, что это слишком поэтично, и предложил добавить график сна.

29 августа
Я устроил выставку невидимого искусства. Экспонаты:

«Молчание в рамке»

«Ожидание на подоконнике»

«Ностальгия, забытая в чашке» Посетители — тени, воспоминания и один очень вежливый сквозняк. Кот был куратором. Он носил очки и говорил «прекрасно, но слишком очевидно».