Первое мая, курица хромая,
Петух инвалид — у него живот болит! — присказка из детства.

А из юности вспоминается такая история:

Году в 1982-м, я тогда учился на 3-м курсе рижского ВВПКУ (на электрическом факультете), угораздило меня попасть в госпиталь. Обычно, если ничего экстраординарного, в госпиталь попадали после длительных проволочек. Короче, был я практически здоров. В госпитале познакомился с офицером Ливийских ВМФ, не помню как звали, пусть будет Абдул, для удобства. Он немного говорил по-английски, и я немного, и меня привлекали, чтоб с ним общаться. В то время под Ригой была тренировочная база, где готовили экипажи подводных лодок. После учёбы они своим ходом на своей уже нашей подлодке плыли к себе. Когда я его спросил, как им наша техника, он отвечал, что французские гораздо комфортнее, но для боевого применения русские лучше. Был Абдул возраста не понятно какого, лет 25. Я с арабами до того и не сталкивался никогда. Рассказывал, что сын богатых родителей, сколько-то у него верблюдов и сколько-то уже жён, и детей. Мож и врал, не знаю. Мы сошлись как-то запросто, был он такой непосредственный. И вот наступило утро 1-го мая. Я собрался в самоход, для чего в укромном месте была припасена «гражданка» с помощью друзей. И предложил я Абдуле пойти со мной, благо с «гражданкой» у него проблем не было. Нас, вернее меня, ждала компания, девушки. Я им сюрприз обещал. Но когда добрались до квартиры в центре города, я только заглянул за дверь, меня сразу же послали за какими-то продуктами. А как раз шла 1-майская демонстрация. И мы с Абдуллой затесались в ряды и прошли перед трибуной, и кричали «Ура!» Он был в полном восторге, да и я тоже. После по пути домой зашли в магазин, купили продукты. Сумки не было, всё несли в руках. Абдулле досталась стеклянная бутылка молока, а может кефира, не помню точно. Помните? Они закрывались крышечкой из фольги. И вот мы идём воодушевлённые. Кругом праздничный народ, на нас оглядываются. Я как-то не обратил внимания, что Абдулла стал маршировать своим ливийским маршем, широко размахивая руками. И вдруг, в какой-то особо пафосный момент на взмахе крышечка с бутылки отлетела, и белая струя обдала впереди идущего дядечку в приличном костюме. Он обернулся и замер — арабы в то время в Риге были диковинкой. Мы тоже замерли. Потом Абдулла залопотал что-то на рабском, а я бросился отряхивать гражданина, попутно пытаясь что-то объяснить. Товарищ пребывал в шоке, пытался что-то сказать про милицию и хулиганов. Но после того, как Абдулла достал деньги и стал совать гражданину несоветские деньги, тот предпочёл рысью исчезнуть с места происшествия. А мы отправились на штаб-квартиру веселиться. Вспоминается, что Абдулла был настолько ошарашен потоком событий, что за общим столом употребил алкоголь, забыв о религиозном запрете. Обратно в госпиталь мне пришлось тащить его буквально на себе. И через забор переваливать. Но как-то обошлось без скандалов. Через два дня меня выписали, и мы потерялись друг для друга в потоке времён и событий. Но этот 1-е мая остался в памяти и у меня, и, думаю, у него.