Прощай, мой Питер, ты бесспорно свят!
Я — тоже. Даже мыслью не грешила.
Каналами разрезанный… Распят
иглой Адмиралтейства… Как уныло

плывут, цепляя крыши, облака
под всхлипы облетающего клёна.
Свинцовой рябью морщится река,
нахохлились злащеные грифоны.

Эй, Чижик-пыжик, выпей за меня
воды с Фонтанки. Впрочем, — лучше водки!
Тебя же всё равно сто лет бранят,
так что мешает чаще нежить глотку?
… показать весь текст …

Как ты, милая, там — во дворце из алмазного льда?
Чай имбирный не греет? И сливки для кофе прокисли?
Ты всё та же? И титул живуч «не-разлей-нас-вода»?
И о чём по ночам твои беглые жаркие мысли?

А мои — о тебе. Ни узлом завязать, ни срастить.
Из ледовых осколков сложилась орнаментом вечность.
По-хорошему, мне бы тебя отпустить и запить,
только небо нам пишет снегами иную предтечность.

Там, у нас за спиной, бьются крылья и ветер под дых.
И распахнуто небо манящей неведомой бездной.
Ну, а мы все глотаем привычную пыль мостовых,
даже хлеб словно с привкусом уличной пыли, железа.
… показать весь текст …

День восходит в зенит под Токатту бессмертного Баха.
Луч ложится котёнком оранжевым на плечо.
Выплываешь из сна без стыда — обнажённою Махой*
или рыбкой серебряной… Сладко и горячо.

Мыслей нет ни о чем. Белый лист. Он без оттисков смерти,
без царапин и шрамов… Затянуты соты ран.
Апельсином палящее солнце на синем мольберте,
облака — зацветающий снежностью майоран.

Опускаешь перо не в чернила, а в мякоть черники,
на ладонях рисуешь не вензель — двоичный код.
Что-то есть в этих ягодах — древнею тайной и дикой,
несравнимое с тем, что нам дарит пчелиный мёд.
… показать весь текст …