Милая,
мы в сумасшедшем доме.
Ты сквозь стену приходишь ко мне.
Принимая чужое подобие,
пририсованное к простыне.
Мы теперь больше с тобой понимаем,
мы умудренными стали почти…
Как тысячи расстроенных роялей
рычат вороны в каменной ночи.
Тени в окне проплывают неслышно.
И сладко пахнущие качаются груши.
Руки за ними тянешь пристыжено,
прямо в руки стекают
обвисшие груди.
Будильник с кнопкой в башке,
как в шляпе,
на кровать таращится,
словно рожа в усах…
Ну их к черту! -
пойду пошляюсь.
Светит луна, точно дырка в трусах.
Иду по траве, будто против шерсти
глажу тропинку к тебе,
насвистывая…
Любовь —
гениальнейшее из сумасшествий,
но нас, к сожалению, скоро выписывают.
И ты горячим лбом к стеклу прижалась.
И распахнулась ночь опять,
как книга наших вечных жалоб,
где нету места, чтоб писать.
И все усилия напрасны
в глуши дрожащего листа.
Но ты выводишь желтой краской
профиль упрямого лица.
1986 г.