Не нарцисс я и не приемлю
этих типов самовлюблённых.
Просто рухнул с небес на землю,
два крыла сложив опалённых.
Я не знаю, как получилось,
что в такую злую годину,
когда жизнь бедой разродилась,
сам себе прикрывал я спину.
Только был я, как конь стреноженный
и, чтоб петлю порвать тугую,
я себя полюбить был должен,
как когда-то любил другую.
— Хуже, всё ж, тому, кто теряет,
к кому ты уже не вернёшься.
Когда небо в тебя стреляет,
ты в себе всё равно остаёшься…-
я твердил себе, — Хватит плакать.
У тебя есть ты. Понемногу
ты осилишь эту оплату
и опять улыбнёшься богу.
Пролетит, как одна минута
то, что вечностью сейчас душит…
Не дождавшись нигде приюта,
я в свою опускался душу.
Там, забившись в углу, я плакал.
Было очень больно и страшно.
Непомерной казалась плата
за себя, за того — вчерашнего.
— Я люблю тебя больше жизни.
Успокойся, не надо спешки.
Никогда ты не будешь лишним…-
я ночами шептал с усмешкой…
Я не дам причинить тебе боль
никогда. Никому на свете.
И однажды снова любовь
постучится в окно на рассвете…
Не нарцисс я, не надо песен.
В серых вихрях дождя и снега
этот мир мне неинтересен…
Мне любить пока больше некого.
Надо мною в небе жизнь петлёй зависла,
но твержу сквозь зубы: не нарцисс я!
Если сам себя я любить не буду,
не полюбит ни Бог, ни Аллах, ни Будда.
За спиною черти хороводы водят,
жаром в ухо дышит адский воевода:
жизнь твоя — копейка не имеет смысла,
как-будто не было… не нарцисс я!