Георгий Викторович неожиданно проснулся. Отпуск спутал весь его график. Обычно он спал очень крепко, особенно зимой, в мороз, когда дома было тепло, а потому особенно уютно. В такое время он — серьёзный взрослый мужчина чувствовал себя старым толстым котом, жмурящимся и греющимся у камина. В роли камина выступала обычная батарея центрального отопления, но ведь это не важно, когда на улице завывает ветер, а ты в квартире, да ещё под пуховым одеялом.
Сейчас хоть зима и уходила, по календарю весна уже несколько дней как вступила в законные права, прохладная погода и северный ветер не давали этого почувствовать в полной мере.
Он повернул голову в сторону незадёрнутых штор и посмотрел через окно на соседнюю многоэтажку. Так проще было сориентироваться. На улице темнота и не всегда ясно поздний вечер, ночь или утро. Зимой темно в любое время суток, кроме дня.
Сейчас светало немного раньше, но совсем на чуть-чуть, весна только начиналась. Окна противоположного дома всегда сообщали хотя бы приблизительное время.
Если полумрак и во многих окнах долго не гаснет голубоватый свет — вечер, народ с работы вернулся и хлопочет на кухне, готовя ужин, смотрит телевизор.
Когда свет горит так же во многих окнах, но совсем недолго, то значит утро — детей в садик или школу собирают, сами на работу одеваются, тут же разбегаясь, кто куда. По утрам у телеэкранов не сидят, оно и понятно, а затем полумрак плавно сменяет рассвет.
А когда всего пара светящихся окон будоражит темноту, то это, конечно же, ночь.
Сегодня света не было нигде. Единственное освещение за окном — фонари. В их свете Гоша смог разглядеть только то, что на улице пурга, а по качающимся ветвям деревьев, понять, что и ветер не слабый.
Мужчина протянул руку к прикроватной тумбочке, потерев глаза и зевнув, нащупал сотовый телефон.
— Четыре часа ночи, темнота-то какая и ветер воет, как волк. Не зря это время считают «часом волка», — проворчал он, поворачиваясь на бок и плотнее укутываясь в одеяло.
«Время волка» — последний час перед рассветом, час, когда тьма граничит с миром под солнцем и начинают происходить странные вещи. Мистический проход всего необычного в привычное. В это время лучше спать, иначе весь день пойдёт кувырком. Георгий читал в какой-то умной книжке. До рассвета в четыре часа ночи ещё далеко, к тому же ощущение чего-то непонятного и весьма неприятного его не покидало.
Он попытался снова заснуть, но не тут — то было. Сон предательски сбежал.
После развода, с тех пор как мужчина стал жить один, он всегда спал очень крепко, а тут на тебе — бессонница.
«Старею что ли?» — удивился Гоша и попытался встать. — «Раз уж не спится, то хоть чайник поставить надо», — промелькнуло у него в голове.
Каково же было удивление, когда встать с постели он не смог. Казалось, что-то держало его под одеялом и не хотело отпускать, либо из эгоизма, либо из соображения безопасности.
Он взял в руки телефон. Позвонить в скорую помощь? А что им сказать? Проснулся среди ночи, не могу встать с постели? Парализовало? Ну, предположим, вышлют бригаду, а кто им двери откроет? Взломают? А потом? Оставят квартиру незапертой, а его увезут в больницу?
Такой расклад особой радости не вызвал.
Даже если не увезут, поставят какой-нибудь укол, всё пройдёт, потом дверь чинить тоже не слишком-то хотелось. Георгий поморщился, представив все эти неудобства.
Пока он так размышлял, телефон, грустно что-то пропищав напоследок, виновато моргнул и экран погас.
«Только этого не хватало», — испугался, ругнувшись про себя, хозяин устройства связи, которое стало совершенно бесполезным.
И тут он заметил напротив кровати какой-то тёмный силуэт.
Вздрогнув от неожиданности, попытался рассмотреть, кто или что это такое, но в свете фонарей от окна это не представлялось возможным. Тень похожа была на сгорбившегося человека, ростом чуть больше двух метров.
Георгий Викторович попытался крикнуть, но голос покинул мужчину, как и связь с миром через телефон, неожиданно. Появилось ощущение страха. Липкого животного страха, который он никогда не испытывал. Испарина выступила на холодном лбу. Там кто-то был, а он не мог даже пошевелиться. Впервые в жизни взмолился он к каким-то сверхъестественным силам о помощи. И хотя точно не знал, кого просит, но делал это искренне, так как в подобных ситуациях вряд ли кто-то смог бы солгать.
Как же удивился, когда ответ на его просьбу прозвучал прямо у него в голове. Казалось, что это его мысли, но голос был чужой, странный, с неизвестным ему акцентом.
— Ну, чего голосишь- то? Что случилось?- произнесло нечто. То ли мужчина, то ли женщина — не разобрать.
— Помоги, — простонал Георгий.
— Ты про что? — отозвалось в его голове. — Аааа, это. Это только игра. Правда, для тебя со смертельным исходом. Он уйдёт с рассветом, но будет возвращаться, пока не заберёт свою «конфетку», в роли которой, голубчик, ты.
Ответ звучал так, что было ясно, тот, кто говорил, ехидно улыбался. Мужчина чувствовал это всеми фибрами своей души. И это противное слово — «голубчик», подтверждало его догадку.
«Конфетку? Для них он только игрушка, сладость на раз полакомиться. Кто же они такие?» — подумал он и спросил об этом у странного голоса напрямую. Смысла юлить не было, ведь он всё равно в их власти.
— Вы демоны? Ангелы? Кто вы? Светлые, тёмные?
— Ты умный или дурачок? — вопросом на вопрос ответил голос. — Сам ты тёмный в смысле просвещения! Нет никаких тёмных и светлых сил, это люди нафантазировали, — продолжил он.- Мы просто жили задолго до вас. А вы наши игрушки, в которые мы время от времени играем. Хотим — сломаем, хотим — поможем.
— Так помоги! Ведь ты же откликнулся, — взмолился Георгий.
— По правилам, только ты сейчас можешь себе помочь. Я в чужую игру не вмешиваюсь, — равнодушно ответил голос.
— Как?
— Он приходить будет в течение недели. Ну, нравится нам почему-то число семь, — засмеялся собеседник. — За это время подбираться станет всё ближе и ближе. Это часть игры, чтобы твоим страхом насладиться. А когда подойдёт так близко, что ты сможешь рассмотреть его лик — это будет последним, что ты увидишь.
— А что делать? Как спастись? — мысленно взвыл Георгий Викторович, теряя надежду.
— Просто. Это же игра, так что шанс есть, иначе бы неинтересно было. Ты должен собрать три слезы радости близких тебе женщин. Мой соплеменник решил, что ты обидел много игрушек, которые достойны слёз радости, а не печали, и поэтому тебя нужно сломать, но если у тебя будут эти три слезы, то он оставит тебя в покое.
— Как это сделать? Куда собрать? — отчаянно заметался по подушке мужчина.
— Никуда. Главное, чтобы они были искренними, а остальное произойдёт само собой. Ты сразу поймёшь, что это именно те слёзы, ошибиться невозможно, уверяю тебя, — произнёс, постепенно затихая, словно удаляясь, голос.
Больше Георгию никто не отвечал.
Силуэт действительно исчез с рассветом.
На следующий день мужчина решил, что это был только сон. Телефон приятно светился монитором, на улице играли ребятишки с собакой, лай которой напоминал ему о собственном детстве, а с первым глотком кофе он и вовсе успокоился. День проходил, как обычно. К вечеру позвонила бывшая жена, сообщив, что у дочери завтра в школе какой- то там концерт, она будет петь. Но он уже привык не ходить на подобные мероприятия, сославшись на занятость на работе. Жена накричала в трубку, про то, что он бесчувственный чурбан, сбросив разговор. В общем, всё как всегда.
О том, что он ошибся, Георгий Викторович понял, когда снова проснулся перед рассветом. Тень стала чуть больше и ярче, а значит — ближе. А самое страшное, что один из семи дней уже прошёл.
Утром мужчина бросился звонить в школу к дочери, узнавать, когда этот злополучный концерт. Оказалось, что сегодня в пять.
Купив огромный букет роз, и одевшись нарядно, ровно в пять он был у школы. Подождав, когда все зайдут в актовый зал, тихонько приоткрыл двери и, стараясь быть незаметным, смотрел на выступления детей сквозь крохотную щель.
Когда, наконец-то, на сцене появилась его Надюшка, сердце мужчины почему-то вдруг сжалось, а кровь прилив к голове, забилась в висках, словно пойманная в клетку птица.
Девочка спела на удивление замечательно, Георгий даже не мог и представить, насколько талантливая у него дочь. В каком-то непривычном для себя порыве он распахнул двери, подбежал к кланяющемуся под аплодисменты ребёнку и вручил цветы.
Надя, едва держа наперевес огромный букет, только и смогла произнести, задохнувшись от восторга: «Папочка!»
Слёзы хлынули из глаз девочки ручьём, но это были счастливые слёзы. Зал аплодировал стоя. Не ясно было, хлопают ли люди простой песенке, которую спела второклашка или этим чистым детским слезинкам, но Георгий понял, что это именно те слёзы, которые были так нужны. По крайней мере, это первая спасительная слеза.
Его жену, Ольгу, его жест не убедил. Она давно не верила в честные мужские поступки, а после развода, казалось, вообще потеряла всякую веру во что-то хорошее.
А ночью снова появилась тень. Ближе, чем вчера.
— С почином, — раздался в голове знакомый насмешливый голос. — Я ненадолго. Поздравить. Осталось две слезы и пять дней. Думай, Федя, думай, — произнёс голос и мерзко захохотал.
Когда Георгий проснулся, в голове всё ещё звучал этот жуткий смех и слова про «думай». Он думал, только придумать ничего не мог.
Скорее всего, второй близкой женщиной была бывшая жена, не девчонки же, с которыми он встречался в последнее время, он и имён-то их путём не помнит. А вот «бывшая», это да. Но как заставить её плакать от радости, вопрос. А вдруг, это вовсе не она? И кто третий?
Мысли путались в голове. Автоматически набрав номер телефона Ольги, и не найдя что сказать, Гоша попросил о встрече с дочкой, пообещав сегодня после обеда сходить с ней в зоопарк, благо холода отступили и наконец-то почувствовалась стремительно ворвавшаяся в город весна. Погода стояла на удивление тёплая, хотя ещё позавчера мороз и ветер стирали даже мысли о том, что на календаре март. Наверное, тем самым ветром и надуло тепло в их края, только времени задуматься об этом, у него не было.
Олю он всё ещё любил. Разошлись нелепо. Она не поняла его, а он её. Из-за глупой гордости просить прощения друг у друга не захотели. Он, конечно, не монах, грешки бывали, но лучше неё не повстречал никого. Она даже не стала искать ему замену, просто отдала все силы воспитанию дочери и работе. Наверное, ещё не зажила рана где-то там, в глубине души…
(окончание следует)
«Сказки города N»