ДИДОНА И ЭНЕЙ
Великий человек смотрел в окно,
а для неё весь мир кончался краем
его широкой греческой туники,
обильем складок походившей на
остановившееся море.
Он же
смотрел в окно, и взгляд его сейчас
был так далёк от этих мест, что губы
застыли точно раковина, где
таится гул, и горизонт в бокале
был неподвижен.
А её любовь
была лишь рыбой — может и способной
пуститься в море вслед за кораблём
и, рассекая волны гибким телом,
возможно, обогнать его — но он,
он мысленно уже ступил на сушу.
И море обернулось морем слёз.
Но, как известно, именно в минуту
отчаянья и начинает дуть
попутный ветер. И великий муж
покинул Карфаген.
Она стояла
перед костром, который разожгли
под городской стеной её солдаты,
и видела, как в мареве костра,
дрожащем между пламенем и дымом,
беззвучно рассыпался Карфаген
задолго до пророчества Катона.
Иосиф Бродский. 1969 г.