У них тайм-аут, у нас цейтнот — режим нон стоп без остановки.
Своя игра, своё кино…
Наш крейсер вырвался из дока
под скрежет стонущих цепей — не в силах мёрзнуть на приколе.
Он глух к чужой фантомной боли и вздохам ржавых якорей.
Им — дно утехой, нам — побег.
Пусть в спину с берега — проклятья.
Но с беспринципностью пиратов ветра свистают всех наверх —
в туман уносят беглецов и так по-свойски дуют в спину,
что, если мы когда и сгинем — затылком к суше, не лицом.
Бог исчерпал лимит добра,
полёт души преступно сузив,
а нам оставил жерло шлюзов, как кость загнав туда мораль.
И мы проходим этот трек, где суть чужих нравоучений
фрегату кажется никчемной при разных уровнях двух рек.
Любой невидимый порог сюжеты рвёт на «до» и «после».
Нам шлюз открыл иные звёзды —
и горизонт, и потолок…
Входя в лазоревый простор нездешних чувств и акваторий,
мы обретаем НАШЕ море, оставив прошлому хардкор.
Мне в жилу битвы… честно… но…
позволь безбашенной пиратке
морской прикид сменить на шляпку, а ром — на белое вино…
Теперь, когда на небе штиль и жар погонь не актуален,
дай мне укрыться под вуалью пока фарватер режет киль.
Пусть этот вечер будет тих —
я так мечтала о покое!
Уставший бриг качает столик, что сервирован на двоих,
и солнце гаснет в хрустале, мой профиль высветив лучами…
Я чайка.
Их не приручают — лишь манят сказками Рабле.
Бог не играет в поддавки, но ты упрямо веришь в фатум,
мой искуситель душ крылатых, решив кормить меня с руки.
Неспешно делаешь заказ —
эстет, гурман и иже с ними…
а сам, захлёбываясь синью, сверяешь голод с цветом глаз.
И пьёшь живой ультрамарин, в меню преступно не внесённый,
а под ребром ярятся волны и выбивают клином клин…
Я чайка — их не приручить…
Но льну к рукам твоим безбожно…
Ты крылья гладишь осторожно, стянув невидимую нить…
От сердца к сердцу — луч, фантом — струну, звенящую набатно…
Так явно, что официанты способны слышать этот звон.
Но не меняются в лице адепты вышколенной касты…
Мы в этом смысле тоже асы — берём друг друга под прицел.
Но каждый не-по-ко-лебим
и вписан в светскую беседу,
отдав с улыбкой дань обеду и редким блюдам заливным…
Какая тонкая игра!!!
О, вкус твой снайперский изыскан…
И вот звучит контрольный выстрел:
— Подайте даме шофруа…
Что? Я не знаю этих блюд! Не в курсе — чем они чреваты.
Но в синих сумерках привата тебе напомню как-нибудь
понты и тягу к языкам, пыл сомелье и полиглота…
И уложу тебя в три счёта, и той же мерою воздам…
Пускай иная ворожба клеймит язык в формате спален…
Ты шепчешь:
— Кажется стреляют…
но как заводит их пальба!
Сдвигая лямочку с плеча, преступно глух к чужим атакам,
целуешь крылья нежной чайки —
… хоть и зарёкся приручать.