Сидела…
Белела…
Сдавалась зачем-то тоске,
Как-будто в тоске минимальный — придумала — вред.
Как-будто и так не сиротство-бесцветие дней.
И больше не хочется длинных, чудесных ночей.
Она рисовала.
Круги.
На стекле.
На песке…
Один за другим.
Бесконечность невидимых лет.
Кого-то круги сберегли, а кого-то спасли.
Сбылись обещания. Грёзы и смыслы сошлись.
Кого-то, как в детстве, кружили, как в детстве смеясь.
Кого-то несли на руках, напевая, жужжа,
На ту высоту, где шутливы огни-мотыльки,
Искать без конца животворный бурливый родник.
Кому-то дарили на вечность и более вязь…
Вовеки её-то не выест ни соль и ни ржа,
Причина любая другая и всякая боль
Людская и не людская.
Дарили любовь.
Стихи, акварели писать бы…
Довязана шаль.
Уже получались из льдинок — как в сказке — слова.
Простые, земные, чудные, но, так же — одна.
Судьба не давала… Обидно! Казалось — должна.
Поблекла, зачахла надежда. Отмаялась даль.
Пылая, ушла, не дождавшись. Наверно, права.
Могло быть иначе, но что-то сложилось не так.
Не там оказалась.
Не вовремя.
Да и не та…