…У тети Зарины был самый красивый палисадник во всем селе. Там росли диковинные цветы, которых ни у кого не было. Ходили слухи, что знахарка поливает их «живой водой».
— Просто у меня легкая рука, — говорила тетя Зарина. — У тебя тоже легкая, ты землю понимаешь. А у твоей матери рука тяжелая.
Тетя Зарина могла воткнуть в землю палку и через некоторое время палка не только начинала цвести, но и плодоносить.
При этом тетя Зарина цветы не любила. И ценила только те, которые могли хоть в чем-то соперничать с целебной силой трав. Розы она выращивала ради лепестков, которые обрывала, пересыпала сахаром, заливала спиртом и закупоривала в банку. Из лилии делала настойку от радикулита. Лаванду высушивала, раскладывала по мешочкам и выкладывала под подушку. Алоэ — чудо-растение. Алоэ тетя Зарина любила — горшок с цветком стоял в доме, на подоконнике. Но вот странно: у тети Зарины соседки часто просили семена или отросток — она никогда не отказывала. И ни у кого цветы не приживались.
Палисадник разрастался без всякого участия тети Зарины, что ее даже раздражало, поскольку она во всем любила порядок. Цветы требовали прополки и полива. Иногда ей не хотелось отвлекаться на них.
У моей бабушки палисадник был так себе, средненький. Но ей было все равно.
Лилию под ее окном посадила я, раскопав детской лопаткой ямку.
Насчет мамы тетя Зарина тоже была права. Когда мы жили уже в Москве, мама решила, что в доме должны быть растения, цветы. Она торжественно принесла фиалку и поставила цветок на подоконник. Даже не сбрасывала в него пепел и не заливала водой. Цветок умер через неделю. Мама не сдалась и принесла кактус, который недели через две сгнил изнутри. Кто-то подарил ей пальму — мы ее так называли, как правильно, не знаю — в огромной кадке, раскидистое растение с красивыми широкими листьями, которые нужно протирать тряпочкой для пыли. Пальма держалась стойко, но спустя месяц рядом с телевизором уже стояла только роскошная кадка, из которой торчал засыхающий ствол. Мама использовала кадку в качестве пепельницы, а ствол с сучковатым отростком периодически служил вешалкой для бижутерии.
Уже сейчас, когда мама живет за городом, она пытается что-то вырастить. Герань прожила два сезона, ромашки — один. На месте вырубленной малины вообще ничего не приживается. Молодые деревца-саженцы не хотят пускать корни. Мама завозит удобрения, поливает, следит за календарем садовода.
Я не люблю комнатные растения. При этом мой сын коллекционирует кактусы. Они у него колосятся, цветут по три раза в год и разве что не плодоносят. Подаренная мне фиалка, которую я сознательно поставила под открытую форточку и не поливаю, чтобы побыстрее умерла, продолжает цвести. Сын посадил на даче деревце — чахлую палку, которую мама собралась выбрасывать. Это дерево уже с меня ростом. Оказалось, вишня. Она цветет красивыми цветами. Сын, когда приезжает к бабушке, бежит к своему дереву, обнимает его и разговаривает. Спрашивает, как у деревца дела… У него, как и у меня, легкая рука… Еще легче. Он любит запах свежезаваренного чабреца, не морщится от шиповника и, когда заболевает, дышит над кастрюлькой с отваром шалфея. Он различает травяные запахи. Меня это иногда пугает — тетя Зарина не была ему кровной родственницей…