Ухоженный такой! Ни дать, ни взять!
Штиблеты фирмы пухлого Версаче,
а на суку, на бабкиной, на даче,
висят поныне лапти, чтобы знать,
ты смог иронию заблудшего утра,
рифмовку цифр в гробницах фараонов,
так как вчера, их сети мегафонов,
пропали бивни, с ними фраера.
Дым коромыслом в новеньком кафе,
факиры превращали в наважденье,
но знали, что у эры заблужденье,
когда она бывает подшофе.
Плела венки на кладбище вдова,
из старых листьев, что уже продрогли,
но отражались страсти на монокле,
её, когда колол озябший «пёс» дрова.
Халтурили на стройке мужики,
в бетон кидали сопли и окурки,
бутылки из-под водки, даже чурки,
зажав иронию в заклятые тиски.
Привыкли по — старинке жить в тени,
таить и страх, и зависть, и причуды,
как будто научились у Иуды
и не просили Бога: «Позвони!»
Скажи, что есть История начал,
что есть истоки нравственного быта,
но честь и совесть так давно забыта,
как впрочем и достойный идеал.
Разденьте всех и явен станет сон,
который в руку вложен Афродитой
или курчавой дамой Маргаритой,
когда Помазанник вступил на старый трон.
Нельзя идти туда, куда нельзя,
нельзя иметь не то, что дано свыше
и прячется судьба в какой — то нише,
чтоб не сошла с оси небес земля.
Кемерово — Кузбасс