рассвет уже скребётся в двери,
крошась сквозь марлю темноты.
в такое время здесь негусто —
почти все столики пусты.
из всех напитков в этом баре,
на вкус и на любой карман,
остался лишь глоток иллюзий,
да лед, насыпанный в стакан.
охранник пялится мне в спину,
глазами стиснув воротник.
уйти бы… но в квартире стены
до безобразного тонки.
соседи спят, и мне бы нужно,
вот только мысль в ночи одна:
перебинтовывая душу,
пытаться вслух не застонать.
по сути, можно по-другому:
все то, что скоплено за год
спустить на дюжину билетов —
не важно, поезд, самолет.
но вскоре смотришь на ладони
и понимаешь миг спустя,
что уходил без чемодана,
а все равно унес себя.
в итоге думаешь, что лучше:
священник, доктор или нож?
сломавшись до последней кости,
спасения уже не ждешь.
ведь в мире столько неспасённых,
с мечтами, тусклыми, как дым.
а те, кто мог спасти… их мало.
и предназначены святым.
во мне ж — ни святости, ни чёрта.
посредственность, каких полно,
что потрошат в ночи подушки,
чтобы хватило на крыло.
но, может, не всегда герои?
необязательно с икон?
спасают те,
кто сам однажды
был кем-то
вовремя
спасен.