Как трудно верить в собственную смерть,
Когда стоишь у самого истока
И небо ослепляет синевой,
И жизнь летит без цели и без срока.
Извилистой дорогою спеша,
Судьбой гоним и призраком любим,
В местах, где захоронена душа,
Так трудно верить в Иерусалим.
Как трудно верить, просто слепо верить,
Как трудно свято верить в тишину.
И в зной пустынь, где ты ни разу не был,
И в богом не забытую страну.
Но в этой жизни, где твой срок недолог,
Где от себя тебе не убежать,
… показать весь текст …

Наше знание отгорожено рамками понимания. Вне этих рамок — лишь вера и неверие.

…во что верить, если не в сказки?

Узнаю в последнее время столько нового, что еле успеваю забывать.

Присмотрись к человеку внимательно, и ты будешь знать о нем больше, чем он сам!

Я в достаточной мере горд тем, что знаю кое-что, чтобы скромно признаться, что не знаю всего.

Может быть, я и смогла бы, если бы только знала, с чего начать".

Если по чесноку:
беспутный человек не знает честных путей.

Я не знаю, не знаю, не знаю.
Боль моя никому неведома.
Я читаю, стираю, читаю…

Я пишу для кого — то мысли.
я читаю чужие тоже.
Ты не бойся меня, придвинься.
Наша боль — на двоих.

Возможно?

Тот, кто действительно знает жизнь, не упрекнет другого в ее незнании.

Меньше знаешь — крепче спишь с тем, кого меньше знаешь

Пойди к тому не знаю куда, принеси то, не знаю за что.

Я знаю все «почему» и все «зачем», но в итоге — это ни к чему не приводит.

Лучше знать лишнее, чем ничего не знать.

Полковник Соколов отдал приказ на начало операции.
Полицейский Соколов по мегафону громко прокричал:
— Соколов, сдавайся. Твой заложник у нас. У тебя нет выхода!
В это время врач Соколов делал перевязку заложнику Соколову, освобожденному лейтенантом Соколовым. Несколько зевак Соколовых фотографировали происходящее на сотовые телефоны. (У зевак документы были самые настоящие). Только дворник строго смотрел на происходящее и и ничего не понимал. (У дворника была совершенно другая фамилия).

Узнал. что вскоре мне предстоит узнать много очень интересного. Мозги заныли в сладостном предвкушении.

Мы живём в те времена, когда большинство христиан окончили, по крайней мере, среднюю школу, могут читать, умеют обращаться с компьютером и мобильным телефоном, но не знают Десяти заповедей, Символа веры и других элементарных вещей, не говоря уже о более глубоком учении из Священного Писания.

Мы многое из книжек узнаём,
А истины передают изустно:
«Пророков нет в отечестве своём», —
Да и в других отечествах — не густо.

На земле есть только один вид трусости — и трусость эта состоит в том, чтобы не осмеливаться знать.

Кто не знает, что делает, — делает обычно слишком мало; кто не ведает, что творит, — делает обычно слишком много.