По местам, не замеченным
временем,
странствуют краски
Мастера

До дома, который
пока еще помнит,
сняв сапоги,
идет босиком —
солдат побежденной
армии

Она говорила:
«Верни мне мои колокольчики!»
Топала ножкой,
разбивая окрестные звезды.
Потом уходила,
добегая до самых дверей.
Но всегда возвращалась
к волнующим душу страданиям…
Она была просто
женщиной

Лилипуты, обнявшись,
грустят о больших
событиях

Птица
снится себе
и не может проснуться,
пока остается
птицей

Спелые души
груш источают
стоны плененных
женщин

Ты уходила — падала луна,
горел восток, в кустах рыдал соловушка,
дымились травы, гнулись горы… Но
во мне все так же цвел удав — я знал,
что та, чей дух познал кнута блаженство,
уйти не сможет

Я спросил мудреца:
«Как мне добраться
до счастья?», мудрец
ответил: «Оста-
новиться!»

Все, что живее
жизни, уже
не жизнь

Я знаю триста причин, чтобы жить,
но ни в одной из них
не вижу ее
причины

Весна — это кончик
лезвия

Он забредил росой,
той росой серебристой, которой
на заре умываются бабочки, тля и цикады…
Он забредил озерами,
где ночами купаются лебеди…
Он забредил дождями, быть может,
слишком долго он травами думал
и мыслил цветами, быть может,
это память его высыхает

Память упала
в реку, ударив
воду — воде
больно

В его поэзии было нечто от глобальной улыбки волшебника, знающего тайну мира.

…ветви верлибров вздрагивают, роняя иней игольчатых ощущений:

Он в совершенстве владел
искусством выращивать гномов
на каждом шагу, постепенно
он развел их в таком количестве
что окружающее его человечество
навсегда растворилось
в этом
темном
хохочущем море
… показать весь текст …

Сам никогда.
Я просто изящно
ставил любимых
перед выбором, ибо
я ведал, я знал —
волна выбирает
смерть

Из книги «ПРОЗАРИУМ»
После любви… Она всегда мне дарила… На протянутой к сердцу ладошке… Свою изумительную Слезинку… С единственной розой внутри… С единс-
твенной… И я знал, о чем она — это роза… И почему ей так сладко падать… Своим совсем еще детским лоном… В эту гудящую пропасть… Счастливого не-
бытия… А потом, свернувшись клубочком… Она утыкалась в меня головкой… И говорила такое… Что
все мои скалы рушились в море… А море, содрогнувшись… Начинало меня накрывать… Гигантскими волнами нежности… А говорила она… Совершенно безумное: «Хочу быть твоим ребенком!»

Сухая листва
разносит по свету
душу осенней
женщины

Является мысль
и руки теряют
нежность