Каждый день я приходила в кофейню на площади, садилась у окна обнимала ладонями чашку латте и слушала музыку
…
Он был старым музыкантом, его можно было увидеть на площади старого города. У него было морщинистое лицо и загорелые руки с длинными тонкими пальцами. Музыкант стоял со старой скрипкой цвета чёрного шоколада и играл пленительные мелодии. Вокруг него замирало движение. Иногда женщины слушали со слезами на глазах, молодые девушки стыдливо улыбались ему, мужчины поднимали шляпу и останавливались… А пары целовались слушая его музыку.

Вечером он возвращался домой, в маленькую мансарду, варил себе горячий шоколад, а потом, держа горячую чашку в ладонях, садился в кресло и отхлебывал понемногу, смакуя мгновения, придумывая новые мелодии.

Слишком много искусства в этом мире. Слишком много рифм в тишине, раздирающем сердце. Слишком много красного… Страсть, она не такая. А, если это последняя страсть? Нет, это не кровь, что рифмуется всегда с любовью. И не огонь, разрушающий мосты за собой. Это верлибр, когда от слёз отяжелевшие веки. Ещё минуту назад он целовал Женщину, она обхватила ладонями его голову или обняла его непослушными руками. Представь себя на их месте: вместе или в одиночку, представь себя Женщиной или Мужчиной, поцелуем или лунным светом. Они просто прощаются, или на финише их отношения? Это трудно представить…
Ведь нам так свойственно надеяться…

А лета осталось несколько дней. Дальше будет другая сказка. Осень принесёт на крыльях снов спокойное утро с капелькой счастья. Варить я буду терпкий глинтвейн и добавлять ложечку удачи. Собирать яблоки рассыпанные с деревьев осенним дождём и ветром в придачу. А пока греюсь в лучах жарких, последних. Ловлю щемящий августа вайб. Со сказочным летом — сладкое время единения.
Утро. Кофе. Август. Тет- а -тет.

Кофе выпит, на дне знаки кофейных иероглифов, а по краю чашки, опоясывают рубежи небытия. Бесконечник сансарных идей.
На поверхности кофейных точек танцуют пророческие мысли. Материализуют твою осанку, скулы, глаза, губы и ещё…, но утро сворачивает ночные секреты.
Так обычно составляют письма, и складывают их в листы в благоухающих дрожащих конвертах, скрывая огненную стихию жажды…

(…) Не вариант — подражать, заимствовать мысли из прочитанных книг, питаться чужой пищей. Для того, чтобы черпать воду из ручья или колодца — необходимо много усилий. Также необходимы усилия, чтобы научиться черпать из себя. В тебе колодец — тот опыт, который ты приобретаешь в дороге Жизни, и тот, который ты изучаешь в книгах любимых Авторов.
Но ты придумываешь свою историю. В этом и состоит смысл творчества.

Ведь художник пишет картину с натуры, изучая её, добавляя краски, а ты, как зритель скользишь по берегам красок (…)

Иногда слова — это краски, ты берёшь кисть, рисуешь буквы и делаешь лёгкий набросок. Твой набросок может быть прикосновением к самому трогательному и личному…

… На чистом листе бумаги синей краской она написала слово «париж» с маленькой буквы, само за себя говорило, что жизнь в этом городе уже в истории… И её жизнь в прошлом, в самом центре полюса любви не так важна для неё сегодня, а завтра превратится в музей пережитых впечатлений, встреч, поездок… И башня Эйфеля, которая была видна из окон её квартиры, ничто иное, как острая иголка, которой штопают любовные раны… А любимые мадленки из соседней кондитерской и вовсе сегодня не по вкусу. Так как она любила их вчера, а сегодня она не любит сладкое, и в кофе она не добавляет сахар и молоко, она добавляет ингредиенты: «Вдохновение», «Воображение», «Впечатление», «Эмоции», «Озарение» и немного осени…