Линии губ,
линии горизонта…
Когда одно становится другим?

Облетающий сон
тяжело расцветает, это
в сиреневых сумерках
печально блуждают
камни

Нет ничего
длиннее секунды,
которую по-
терял

Утопающий в золоте,
идет и не видит,
как в каждом бездомном
плачут его
сокровища

Счастье не есть
роскошный букет
условий — оно
безусловно

Достигнувший цели,
становится рас-
стоянием

Она стоит на кружевной салфетке
Стройна, изящна и как снег бела.
Хрупка фарфоровая статуэтка,
Об этом знают все наверняка.
Одно неосторожное движенье,
Фигурка лёгкая не устоит, слетит и …
В осколках грация и красота лежит,
Уже их нет на кружевной салфетке.
Вот так и я сейчас убита и разбита,
На мелкие осколки статуэтки…

Когда память выбрасывается из окна
а на полу умирают останки разбитых стекол
а у порога мяукает жалобно вечер-кот
а по лицу пробегают солдаты погибших армий…
Тогда

Я
вижу,
как в сумерках
розы, волнуясь,
обнажается сладкий
воздух

Не позволяй своим чувствам
становиться мыслями

Он искал совершенную женщину
на краю лепестков, среди солнечных бабочек,
лунных жемчужин и тысячи лиц,
озаряемых звездами и светлячками…
Рыскал ветром по дальним странам,
оставляя улыбки в парусах и глазах синих змей.
Но однажды, тёплой листвой распахнулось
его сумасшедшее, невозможное небо…
— Это Она, подумал Маэстро,
растворившись в осеннем пространстве
Вселенской Любви

До дома, который
пока еще помнит,
сняв сапоги,
идет босиком —
солдат побежденной
армии

Ни в одном настоящем вы не найдете слово «любовь». Оно там не существует. И настоящего тоже нет. Оно тоже не существует. Потому его там и нет — этого странного слова. А если бы было, ну, если бы вам так казалось, то это означало бы только одно — вы перепутали слово «любовь» со словом «любимая», ибо любимая — это женщина… Не больше чем женщина, живущая в границах времени. А любовь — это Птица… Летящая в будущем
и уловимая только в прошлом.

Обнимаю
застывшее Солнце
между дождем и осенью,
если мысль о разлуке
становится болью
взгляда

Она пришла и ушла, обозначив границы жизни. На границах остались вышки, откуда временами раздаются выстрелы, когда кто-то из моих непокорных «я» пытается перейти черту, за которой бушуют парады кузнечиков, еще не
пойманных ее сачком. А сачок у нее отменный — из древнейшего материала. Его изготовил великий мастер из племени Уходящих. И звали его — Любовь. Она пришла и ушла, обозначив границы жизни. А я остался один, перевернутый ветром…
В Ничто.

Оставь им песок —
Они выстроят города из песка,
Оставь воздух — выстроят из воздуха…
Оставь им одни звезды!

Души убитых
чаек врастают
в скалы

Твое — это то,
что останется после
бури

Женщина! Ты невыносима!
Телом своим из кораблекрушений…
Сводишь с ума океаны, глазами…
Вращаешь пространство вокруг тишины…
Своей красотой… И легкостью неимоверной…
Ужас внушаешь…
Цветам

Чёрное небо — живое, с изъяном.
С неистовым постоянством
ветер рвёт околоземное пространство.
Пенные гребни волн прорываются через горизонт —
между мирами, между морями всепроникающее
время.