В дорогу провожает дождь,
Вычерчивая сотни линий…
Ещё вчера был снег да иней,
Сегодня где его возьмёшь?
Мой поезд в темноту летит,
Стук рельс стал песенкой дорожной.
И ночь мне шепчет осторожно:
«Спи…»

С ног на голову снег ещё идёт,
В Европу окна досками забиты,
Где в мыслях русско-разовой элиты
Ф. Достоевский — вечный идиот.

Угрюмый неотёсанный мужлан,
Как Рашка ненавистная, лохматый.
Похожий не на Леля*— на примата.
Типичный образ быдлороссиян,

Над коими смеётся высший свет,
Высоким интеллектом «одарённый»,
От правды с ложью равноудалённый,
Но помнящий, что в Рашке правды нет.
… показать весь текст …

Где бы ни увидел ты великое завершение, знай: это признак великого начинания. Как ни страшило бы разум твой чудовищное, безжалостное разрушение, утешай его тем, что за ним неминуемо последует великое и могучее созидание. Бог присутствует не только в покойном тихом гласе, но и в огне, и в буре.

Грачи залётные с утра
Мне пели странные молитвы:
«Любовь израненной вчера
Нашли на поле чьей-то битвы».

«Кто воевал-то? С кем война?» —
Спросил я птиц, принёсших вести.
«Их было двое. И одна
Любовь осталась там на месте».

Зачем, не знаю: все дела
Я бросил и пошёл к трамваю.
Ну хоть и ранена — цела!
Я сел в трамвай — зачем, не знаю.
… показать весь текст …

На солнечных зайцев солнечная лиса
Охоту вела — нам стукнуло по двенадцать.
Ещё не случился грех, не нашла коса
И наши в хоккей умели надрать канадцев.

Союз Обеднённых Наций — интеллигент,
Читающий у метро газету «Чужое наше»,
Где русский мужик целует двуглавый герб,
Гадая по звёздной карте кремлёвских башен.

Мы дальше своих носов не хотим ещё
Смотреть и узнать, что наш горизонт завален:
Вот мальчик грузинский — он к Рождеству крещён,
Поверишь ли ты, что это товарищ Сталин?
… показать весь текст …

Почему Бог так неистово наносит своему миру удар за ударом, топчет и месит его, словно тесто, почему так часто бросает его в кровавую купель и испытывает его пламенем адским? Потому что человечество в массе своей подобно твёрдому, неподатливому, неблагородному металлу, иначе его невозможно ни расплавить, ни придать ему форму; таков материал, таков и метод. Пусть человечество приложит усилия, чтобы превратиться в более благородный и чистый металл, — и тогда Бог будет с ним и мягче, и нежнее, а удел человеческий будет и выше, и прекрасней.

…Сегодня между нами — Любовь,
А завтра между нами — пропасть.
Мы две половинки с тобой:
Нежность и Жестокость.

Куда нас заведут мечты,
Время нам раскроет.
Но если у меня есть ты —
Жизнь этого стоит…

— Очень мило с вашей стороны дослушать мое выступление до конца, в то время как остальные уже ушли!
— Спасибо. Дело в том, что я должен выступать за вами.

Слишком большие достоинства подчас делают человека непригодным для общества: на рынок не ходят с золотыми слитками — там нужна разменная монета, в особенности мелочь.

Я однажды кувшин говорящий купил.
«Был я шахом! — кувшин безутешно вопил. —
Стал я прахом. Гончар меня вызвал из праха —
Сделал бывшего шаха утехой кутил».

Мне захотелось погрустить,
Я перечитываю письма,
На них мелькающие числа,
Жизнь не дающая остыть.
Мне захотелось погрустить.

Что было в прошлом, то прошло,
В воспоминаниях летая,
Я только то лишь отметаю,
Что отклик в сердце не нашло.
Что было в прошлом, то прошло…

У одного фермера, чья кукуруза постоянно занимала призовые места на Сельскохозяйственной выставке штата, была привычка раздавать семена лучшей кукурузы всем фермерам в округе.
Его спросили, почему он так поступает. Фермер ответил:
— Все дело в личном интересе. Ветер разносит пыльцу с одного поля на другое. Если у моих соседей будет слабая кукуруза, то перекрестное опыление снизит качество моей собственной. Вот почему я кровно заинтересован в том, чтобы у моих соседей была лучшая кукуруза.

Один фермер решил, что наступила пора ему жениться. Он оседлал своего мула и отправился в город на поиски невесты. Со временем он встретил женщину, которая показалась ему подходящей для создания семьи. Они поженились.
После свадебной церемонии оба вскарабкались на мула и поехали домой на ферму. Некоторое время спустя мул остановился и отказался идти дальше. Фермеру пришлось слезть с него и бить его огромной палкой до тех пор, пока тот не пошел дальше.
— Раз! — сказал фермер.
Пройдя несколько…
… показать весь текст …

Пиши о том, как ветер многокрыл,
Как звёзды не видать со дна колодца.
Пиши-пиши — глядишь, тебе зачтётся
Другая жизнь, в которой ты не жил.

Другая жизнь — как тема для письма,
Попытка побороть своё акынство.
Так девочка желает материнства,
Плодов его не ведая сама.

Так лётчику становится земля
С годами непонятней и далече.
Писать, не нанося себе увечий,
Не выйдет, как и всё начать с нуля.
… показать весь текст …

В Японии был некий клуб джентльменов, которые встречались друг с другом, чтобы обсудить новости и выпить чаю. Помимо других увлечений, они любили находить дорогие разновидности чая и создавать новые сорта с изысканным вкусом.
Однажды пришла пора самого старого члена клуба развлечь своих коллег. Он разливал им чай с большой торжественностью, отмеряя каждому члену клуба листья из золотого сосуда. Чай получил высочайшую оценку у присутствующих; они стали спрашивать, что за чайную смесь с таким изысканным вкусом он придумал.
Старейшина улыбнулся и ответил: «Джентльмены, чай, которому вы дали очень высокую оценку, пьют крестьяне на моей плантации. Самое лучшее в жизни стоит недорого, и его не нужно долго искать».

Товарняки взбираются ночью на Крымский мост,
Мы сидим, как персонажи дедушки Рафаэля.
«Ты откуда?» — спрашиваю. Она говорит: «Из Мос…»
Три другие буквы ветры на ужин съели.

Тут весна каштановая, лето, где Айвазян
«Айвазовским» впервые свою подписал картину.
В нашей съёмной фазенде старый большой диван,
Где до нас молодая пара утром зачала сына.

Магнитола советская и шепелявый душ —
Словно почерк семейного пусть не бытья, но быта.
И вот эти издёвочки: «Ты мне ещё не муж!»
За которыми скрыто… Да ничего не скрыто.
… показать весь текст …

Пусть смирение тебе станет помощью!
Обними Небеса распростертые!
Человек-живое сокровище,
Остальные сокровища-мертвые…

Безумный двадцать первый век,
Добавил в повседневность горстку перца.
Но ты — мной обретённый-оберег,
Который согревает моё сердце.

Международная конференция. Прощальный ужин. Американский делегат повернулся к китайскому коллеге, указал на суп и спросил слегка снисходительно:
— Нравицця супа? Китаец быстро кивнул.
Позже американец спрашивал: «Нравицця рыба?» или «Нравицця мяса?», «Нравицця фрукта?» — и всегда следовал любезный кивок.
В конце ужина председатель конференции представил главного докладчика в тот вечер — как раз того китайца, произнесшего проникновенную, остроумную речь на безукоризненном английском — к немалому удивлению американского соседа.
Закончив речь, докладчик повернулся к своему соседу и с озорной искрой в глазах спросил:
— Нравицця доклада?

В провинции всё также, как в столице-
Недалеко ушёл честной народ!
Отправь, попробуй, дурака молиться-
Он лоб себе с успехом разобьёт!