— Я убил человека.
— А что это за книга? Какого она объема? Что это за человек? Мы не рассматриваем незаконченные рукописи, потому что авторы ничего не объясняют.
— А это я писал подражание «Преступлению и наказанию» Достоевского.
— Ааааа! А мне сказали, что ты маньяк! А ты хоть знаешь, кто такие маньяки?
— Знаю!
— Да ничего ты не знаешь! Маньяк — это тот, кто убивает девушек! А ты же в метро с девушками знакомишься?
— А все знакомятся!
— А зачем написал: Я убил человека!
— Да я же говорю, это не я, это Раскольников, я первую строчку романа написал.
— А мне сказали ребята, что ты маньяк!
— А что это ты сплетни повторяешь! Ты редактор или сплетник?
— Ну ладно, помогу тебе написать книжку, но у меня есть подозрение, что ты не только писатель, но еще и маньяк. И то и то.
— Ну подозревай, подозревай! Давай книжку писать.
И мы написали план будущей книги. Но дальше планирования дело не зашло. Оказалось, что это не редактор, а следователь.

Дело зрело, зрело, зрело,
А как назрело до беспредела.
Так папку с делом
Кошка съела.

— Я убил человека.
— А давайте с девушками знакомиться, Вам бы это помогло.
— А при чем здесь девушки и достоевщина? Я Раскольникову подражаю.
— Если Вы маньяк, это тоже достоевщина, одно другому не мешает, Вам где удобнее знакомиться, в клубах, в театрах, в библиотеках, в метро?
— Но я же писатель. Зачем мне знакомиться?
— Нет, молодой человек, Вы маньяк! Вам знакомиться надо.
И мы пошли с редактором знакомится, а первую строчку романа «Я убил человека» так и не дописали.

— Я убил человека.
— Ну, если ты сможешь реализовать свою собственную стратегию, у тебя, конечно, должно получиться еще раз. Правда я литературный редактор.
— А мне как раз редактор и нужен. Это я роман по Достоевскому пишу, идея Раскольникова.
— Верю, верю! У меня и топор есть, правда не наточенный. А пойдем точить топор.
— А зачем?
— Увидишь.
И мы с редактором пошли точить топор. Что было дальше — тайна. Но во всех интернет-магазинах появился мой роман, а редактор захотел остаться не известным. Сделали вид, что это самиздат.
А для раскрутки написали, что автор — маньяк. А я считаю, что маньяк как раз сам редактор.

— Девушка, а можно с Вами познакомиться?
— Шумел камыш, деревья гнулись, и ночка темная была! Знаешь песню? Ищешь себе девушку, чтобы гулять до утра? Ааааааа?
— А я тоже песни пою! Я ищу девушку, чтобы вместе петь песни!
— Ааааа! Ты певец! А я думала, маньяк! А стихи ты пишешь? А ты еще и поэт?
— Да.
— Какие люди в метро знакомятся! По тебе видно, что ты уникальный человек! А я думала, что ты грязно домогаешься!
— Девушка, придется признаться, я не певец и не поэт, я маньяк!
— Аааааа! Ну я тебя перевоспитаю. Будешь певцом и поэтом!
— Аааааааа!
— Ыыыыыыы!

Во мне есть архетип ребенка и шута,
Но в зеркале я — сволота.
У человека две проблемы: пустота и чернота.
Нет, я не быдло, не шпана, не гопота,
Я догоню Вас: доброта и красота!
Во мне размером с целый мир мечта!
Но цели нет,
Меня переполняет суета.
Не тормози меня — неполнота!
Опять моя дорога не чиста.
И не начать жизнь с чистого листа.

— Я убил человека.
— Если Вы точно понимаете, что Вы делаете, оно получается. Просто не хватает системности или информации, где эту системность взять. Вам нужно оружие?
— Только топор. Это по Достоевскому. Раскольников убил старуху, а топор будет символом моей книги.
— Я Вам принесу электро-топор.
— А такие разве бывают?
— У нас все бывает, как в Греции! Мы сделаем перфоманс, Вы будете убивать старух. Это будет лучшая в мире инсталляция.
— А зачем? Я же просто писатель.
— Нет, Вы вообще деятель искусств.
— А ни одна старуха не пострадает?
— Конечно пострадают и мы с Вами попадем в криминальные хроники и войдем в историю как лучшие в мире провокаторы!
— Ааааааа!
— Ыыыыыыы!

Не знаю я, где верх — где низ,
Да, я, да, я — постмодернист!
Всех щелкать в нос — вот мой девиз!
Наксерил тыщу Монна Лиз,
Купить слона — вот мой каприз.
Все говорят — ксерь Монна Лиз,
А ты купи слона — таков каприз!
Мне нравится мой эпикриз,
Да, я, да, я — антагонист!
Во мне есть архетип ребенка и шута,
Но в зеркале я — сволота,
Купи слона, купи слона,
Тра-та, та та, тра-та, та та.
Все говорят — купи слона,
… показать весь текст …

Не знаю я, где верх — где низ,
Да, я, да, я — постмодернист!
Во мне есть архетип ребенка и шута,
Но в зеркале я — сволота.
И у меня одна мечта,
Всем доказать, что у меня нет хвоста.

— Я убил человека.
— И у Вас все получилось? А продайте мне права на экранизацию?
— А я еще не дописал, это первая строчка романа, подражание Раскольникову, как Достоевский.
— Я Вам помогу дописать, если мы снимем по Вашей книге сериал. Вы будете ходить по ночным клубам и искать женщин.
— Да я же Вам сказал, что это философский роман, концепция «Тварь я дрожащая или право имею».
— Нет, Вы будите у нас тварью танцующей! Мы сделаем из Вас маньяка! Получатся отличные роман и сериал.
— Ааааааааа!
— Ыыыыыыы!

— Я убил инопланетянина.
— А почему не человека?
— А их все и так убивают, и к тому же это запрещено законом.
— А инопланетяне что сказали?
— А они посмеялись и заявили, что их просто так не убьешь!
— И какие у тебя дальше планы?
— Буду писать роман — подражание Достоевскому, Раскольникову. Первая строчка романа будет: Я убил человека.
— А почему не инопланетянина?
— А инопланетян еще поискать надо.
— А ты поищи.
И я пошел искать инопланетянина.
— Только сначала межгалактическое законодательство изучи, чтобы не попасть впросак! — крикнул мне вдогонку редактор.

— Я убил человека.
— Зачем?
— Да ладно, это была разрядка напряжения.
— Заняться что ли, не чем?
— Да я писатель. Это я после прочтения «Преступления и наказания» написал первую строчку романа: Я убил человека.
— Ааааа! Вот как ты сублимируешь! Фрустрированный, что ли?
— Да ладно, я работаю в порно.
— Ты что, женщин удовлетворяешь?
— Да нет, в литературном порно.
— Ааааааа! Далеко пойдешь!
— Ыыыыыыыыыыыы!

— Я убил человека.
— Меня трясло после этой Вашей строчки. Главное — реалистично и страшно! — восхитился редактор.
— Ой, Вы знаете, я, наверное, поспешил. Это идея Достоевского, плагиат, по Раскольникову.
— Как? Это должен быть Ваш личный жизненный опыт. Вы разве не скрываетесь от милиции?
— Нет, я только писатель.
— Но если у Вас нет личного жизненного опыта, молодой человек, писатель из Вас не получится! А я-то думал. Вы меня разочаровали! — огорчился редактор.
— Значит Вас не устраивает, что я не на самом деле убил человека? — засмеялся я.
— Молодой человек, литература — вещь сложная. Вот будете постарше, все поймете! — сказал редактор и отказался со мной сотрудничать.

— Я убил человека.
— Что?
— А если нет таланта? Получится?
— А у Вас что, талант убивать?
— Писательского таланта у меня нет, наверно.
— А талант убивать есть?
— А я никого не убивал. Это я по Достоевскому, как Раскольников, свой роман начал писать.
— Ааааааа! Ну писательский талант — дело наживное. Главное — что Вы никого не убили.
— А как роман написать?
— А у нас литературные консультации платные.
И я пошел зарабатывать деньги, чтобы получить советы, как писать роман.

— Я убил человека.
— А будет ли Ваш путь эффективнее, полезнее, приятнее, если у Вас будет команда поддержки?
— Конечно. Я напишу лучший в мире роман, подражание Достоевскому. Как Раскольников.
— Какой роман? Мы обойдем все ночные клубы Москвы и перезнакомимся со всеми девушками!
— Зачем?
— А кто написал «Я убил человека»?
— Я.
— Ну вот мы тебе и организуем продолжение романа.
— Аааааа! А что, только в этом направлении можно. Я хотел философский роман написать.
— А человека ты не хотел убить? Аааааа? Пойдем искать девушек, а там видно будет.
— Странная у Вас компания. Ну ладно, пойдем знакомиться.
И мы так и не дописали первую строчку моего великого романа, зато заполнили всю записную книжку телефонами девушек. Получился роман из телефонов.

Когда любовь — игра,
В любви нет смысла,
Как в любой игре.
Над миром пустота нависла,
Им правят шулера,
И где б ты ни был — ты в кабаре.
Тебя пронизал черный интерес.
Во всем, что выше и во всем, что ниже,
Во всем — регресс, регресс, регресс.

Чем больше наполняешь душу,
Тем больше недостаточность в душе.
И то, что свыше, и то, что снизу,
Везде, во всем одни клише.

— Я убил инопланетянина.
— А что, старушка процентщица была инопланетянкой?
— А может быть, мы все инопланетяне? Нас выкинули сюда и сказали — живите, как хотите!
— А ты был на Марсе?
— Еще нет.
— Тебя теперь туда не пригласят, раз ты инопланетянина убил!
— Законодательством не предусмотрено, что нельзя убивать инопланетян.
— А был бы ты на Марсе, тебя бы посадили.
— Хорошо, что я не на Марсе.
— Да, тебе повезло!
— Да я шучу, это идея Достоевского: я убил человека.
— Аааааа! Ну тебе повезло, что не инопланетянина, а то бы марсиане тебе показали!

— Я убил человека.
— Ну качество и эффективность работы редактора зависят от умения сформулировать задачу.
— Это концепция «Тварь я дрожащая или право имею» Раскольникова Достоевского.
— Ааааа! Плагиат в работу не берем!
— А роман о ночных клубах можно написать?
— А что Вы там забыли?
— А я, видите ли, прохожу инициацию.
— Ааааа! Вы девственник и Вам не дают?
— Ну да.
— А Вам не кажется, что это имеет прямое отношение к Вашей первой строчке «Я убил человека».
— А при чем здесь это?
— А при том, что Вы попали на следственный эксперимент и Вас провоцируют знакомиться с девушками и Вам только кажется, что Вы пишите роман про ночные клубы, а на самом деле Вы маньяк!
— Как?
— Да, я не только редактор, я еще и юрист.
… показать весь текст …

— Я убил человека.
— А так вопрос ставится?
— Да, это подражание Раскольникову, я хочу написать роман, лучше, чем Достоевский.
— Нет, молодой человек, вопрос не так ставится. Надо написать «план романа», а не первую строчку.
— Первый шаг — половина пути!
— Ха-ха-ха! Молодой человек! Вы никогда не напишите роман без плана.
И редактор оказался прав. Свою первую строчку я так и не дописал.