не ложте мне руки на грудь вы нахал
меж нами любви быть не может
вы неуч невежда, но он продолжал
ложить

жена ушла дождливым утром
была осенняя пора
я вслед смотрел шепча сквозь слёзы
ура

мальвина с грустью размышляет
что почему-то рядом с ней
один кобель другой дубина
а третий клоун вообще

глеб не долго будет
счастлив пьян и цел
я его с блондинкой
видела в прицел

Скоро мы, как дым от сигареты,
тихо утечем в иные дали,
в воздухе останутся ответы,
что вопросов наших ожидали.

Я к ночным облакам за окном присмотрюсь,
Отодвинув тяжёлую штору.
Был я счастлив — и смерти боялся. Боюсь
И сейчас, но не так, как в ту пору.

Умереть — это значит шуметь на ветру
Вместе с клёном, глядящим понуро.
Умереть — это значит попасть ко двору
То ли Ричарда, то ли Артура.

Умереть — расколоть самый твёрдый орех,
Все причины узнать и мотивы.
Умереть — это стать современником всех,
Кроме тех, кто пока ещё живы.

У моей соседки был раньше попугай. Талантливый слишком. За короткий период времени научился он воспроизводить звук дверного звонка. И бедная соседка по 20 раз на день открывала дверь. Позже, на день рождения ей подарили собаку. И частая беготня к двери прекратилась, так как, когда в дверь реально звонили собака лаяла. Хозяйка ходила, нарадоваться не могла своей собакой. Но не долго длилось ее счастье. Через две недели попугай начал «звонить», а затем лаять.

в окно мной брошенный будильник
не умолкая тарахтит
а я смотрю как быстро время
летит

Родился я в двадцатом веке
В ночь на субботу с четверга.
Еще полны были сусеки,
Еще молочны были реки,
Еще кисельны берега.

Еще земля была обильна,
Казна неполностью пуста,
И ситуация стабильна
И даже не совсем дебильна,
Хотя и в целом непроста.

И чем нам, люди-человеки,
В том золотом советском веке,
… показать весь текст …

Дети загулявшего родителя,
мы не торопясь, по одному,
попусту прождавшие Спасителя,
сами отправляемся к нему.

больше всех на свете
был доволен кот
что пришел сентябрь
жрет спит жрет спит жрет

Пропорция почти что по науке,
И даже доказательства не нужно:
Чем больше у тебя друзей в Фейсбуке,
Тем меньше в жизни настоящей дружбы.

Сегодня я проходила мимо женщины с двумя собаками. Одна собака была без ноги, но они обе хромали. Я спросила, что случилось. Хозяйка улыбнулась и рассказала, что одна собака потеряла ногу, когда защищала вторую и теперь вторая хромает из-за того, что она благодарна ей.

олег для обольщенья дамы
прекрасной чуши не несет
он говорит танцую редко
и все

Я останусь каждой фразой,
Фотографией, штрихом.
Забывай меня не сразу
И не думай о плохом.
Думай, что союз непрочный
Было год не разорвать.
Забывай меня построчно —
Так труднее забывать.
Забывай меня, но долго.
А во мне на сотню лет
Ты останешься осколком
Справа, там, где сердца нет.

Наш автопром бессмертен вроде,
Он никому не по зубам.
Видать, сильна ещё в народе
Любовь к отеческим гробам

А иногда отец мне говорил,
что видит про утиную охоту
сны с продолженьем: лодка и двустволка.
И озеро, где каждый островок
ему знаком. Он говорил: не видел
я озера такого наяву
прозрачного, какая там охота! — 
представь себе… А впрочем, что ты знаешь
про наши про охотничьи дела!
Скучая, я вставал из-за стола
и шёл читать какого-нибудь Кафку,
жалеть себя и сочинять стихи
под Бродского, о том, что человек,
конечно, одиночество в квадрате,
… показать весь текст …

Пришлось мне по долгу службы побывать в одном из закрытых HИИ. Hастолько закрытом, что на дверях сотрудников оного учреждения не вывешивались таблички с указаниями их должностей — только инициалы и фамилия. И вот иду я по коридору, верчу головой, ищу нужную мне дверь. Соответственно, читаю надписи на дверях. Первая табличка, которая мне попалась, читалась просто и без изысков — А. Я. Штейн. Следом за ней шла дверь следующего сотрудника, на которой было выведено — И. Я. Штейн. Это было уже интереснее. Hо совсем меня добила третья надпись, следующая за первыми двумя, которая, следом за двумя первыми, читалась просто великолепно — А. Я. Финкельштейн. Вот такие веселые люди там работали.

Я Васю знаю очень хорошо,
Таких, как он, трусливых встретишь редко.
И я б в разведку с Васей не пошёл:
Зачем два ссыкуна в одной разведке?

Дух бунтарский? Временный обман.
Устаёшь тянуться за звездой его.
Двадцать лет — и мальчик Бананан
Плавно превратится в Козлодоева.