Жизнь наступает с той поры, когда человек начинает задумываться над поступками и отвечать за них.

И что спрашивать с наших вояк, Бога не ведающих, воспитанных на призывах к беспощадной борьбе с врагами, выросших в стране, где почитаемый всеми, небесталанный писатель-гуманист бросался преступными словами: «Если враг не сдается, его уничтожают», а врагом советской власти и правящей партии сделался весь народ, и она никого так не боялась, как своего народа, и, мстя за страх свой, не понимая своего народа, сводила и сводила его со свету — больше сотни миллионов свела, а у того, который остался, надорвала становую жилу, довела его до вырождения, наделила вечным страхом, воспитала в нем нездоровые гены привычного рабства, склонность к предательству, краснобайству и все той же жестокости, раба породила. И у нас ли только?

Подбирая стропы парашюта, летчик норовил утянуться за реку, приземлиться на своем берегу. По нему, беспомощно болтающемуся в просторном небе, — ох, как хотел в те минуты человек, чтоб небо загромождено было облаками, дымом или еще чем-нибудь, — со вражеских позиций открыли огонь из всего, что могло стрелять.

Не потому, что немцы — совсем плохие люди, потому и палили. Попади на место нашего летчика немец, наши поступили бы точно так же, потому как на этот случай нет тут ни немца, ни турка, ни русского: болезненно-азартная психопатия — доклевывать подранка в крови у всякой земной твари, даже у веселых, вроде бы невинных пташек, а уж тварь под названием человек — где же обойдется без зверского порока.

Добить, дотерзать, допичкать, додавить защиты лишенного брата своего — это ли не удовольствие, это ли не наслаждение — добей, дотопчи — и кайся, замаливай грех — такой услаждающий корм для души. Века проходят, а обычай сей существует на земле средь чад Божьих.

Говорят, что человеческая душа жива и бессмертна до тех пор, пока есть в оставшемся мире тот, кто её помнит и любит. Не станет меня, и мамина душа успокоится, отмучается наконец, потому что она мучается не где-то там, в небесах, мучается во мне, ибо есть я — её продолжение, её плоть и дух, её незаконченная мысль, песня, смех, слёзы, радость.

В беде, в одиночестве, люди все одинаковы.

Как часто мы бросаемся высокими словами, не вдумываясь в них. Вот долдоним: дети — счастье, дети — радость, дети — свет в окошке! Но дети — это еще и мука наша! Вечная наша тревога! Дети — это наш суд на миру, наше зеркало, в котором совесть, ум, честность, опрятность нашу — все наголо видать. Дети могут нами закрыться, мы ими — никогда. И еще: какие бы они ни были, большие, умные, сильные, они всегда нуждаются в нашей защите и помощи. И как подумаешь: вот скоро умирать, а они тут останутся одни, кто их, кроме отца и матери, знает такими, какие они есть? Кто их примет со всеми изъянами? Кто поймет? Простит?

Ночью, лежа в снегу, думал: неужели такое кровопролитие ничему не научит людей? Эта война должна быть последней! Или люди недостойны называться людьми! Недостойны жить на земле! Недостойны пользоваться ее дарами, жрать хлеб, картошку, мясо, рыбу, коптить небо.

Что же это за игра такая?..
Нет уже ни слов, ни слез, ни сил…
Можно разлюбить — я понимаю,
но приди, скажи, что разлюбил.
Для чего же это полувзгляды?
Нежности внезапной не пойму.
Отвергая, обнимать не надо.
Разве не обидно самому?
Я всегда дивлюсь тебе как чуду.
Не найти такого средь людей.
Я до самой смерти не забуду
Беспощадной жалости твоей…

1949

О, какие мне снились моря!
Шелестели полынью предгория…
Полно, друг. Ты об этом зря,
Это всё реквизит, бутафория.
Но ведь снилось! И я не пойму —
Почему они что-то значили?
Полно, друг. Это всё ни к чему.
Мироздание переиначили.
Эта сказочка стала стара,
Потускнели виденья ранние,
И давно уж настала пора
Зренья, слуха и понимания.

Безгрешность в чистом виде — шелуха…
От жизненного смысла холостая…
Ведь нравственность, не знавшая греха…
Всего лишь неудачливость простая…

Века пройдут, а сердце помнит всё, — ведь на него, как путь на колесо намотана событий непрерывность. Не потому ль невинный пустячок весенней ночью может дать толчок для большего, чем сердцу можно вынесть.

«Дышать любовью, пить её, как воздух…»

Дышать любовью, пить её, как воздух,
Который с нашей кончится судьбой,
Дышать, как тайной дышит небо в звёздах,
Листва, трава… как я дышу тобой.

Как дышит шар, где ангелы и птицы
Летают над планетой голубой, —
Дышать любовью — и развоплотиться
В том воздухе… Как я дышу тобой.

Как дышат мгла и мглупости поэтства,
Поющего дыхательной трубой, —
… показать весь текст …

Есть мужчины, с которыми я бы могла провести вечность. Но не жизнь.

Молодость кончилась, и я обнаружила, что средний возраст — не вопрос прожитых лет. Это тот момент жизни, когда понимаешь, что в результате длинного ряда почти незаметных превращений и подстановок смутные, нереальные мечтания юности ты обменяла на ясную, осязаемую и окончательную реальность.

Во мраке просыпаясь, звуки шлю тому,
Кого не знаю и кого люблю,
Кого люблю за то, что не познаю.
Ты слышишь?.. Мы живем на сквозняке.
Рука во тьме спешит к другой руке,
А между ними нить горит сквозная…
Ты чувствуешь?.. Душа летит к душе.
Так близко ты, но мгла на стороже,
Закрытых окон нет — глаза закрыты.
Во мраке просыпаясь, звуки шлю тому,
Кого не знаю, но кого люблю
И верю, и ищу, как знак забытый…

Говорят, что человеку время от времени полезно пожить в одиночестве.
На опыте своей жизни я знал, что есть много Видов Одиночества. Перечислять их я не буду, но знаю, что есть одиночество в толпе
и одиночество лесное,
есть одиночество, сопутствующее горю,
и есть, наконец, Морское Одиночество,
зачастую близкое к состоянию безмолвного душевного подъема…))

Часто осенью я пристально следил за опадающими листьями, чтобы поймать ту незаметную долю секунды, когда лист отделяется от ветки и начинает падать на землю. Но это мне долго не удавалось. Я читал в старых книгах о том, как
шуршат падающие листья, но я никогда не слышал этого звука. Если листья и шуршали, то только на земле, под ногами человека. Шорох листьев в воздухе казался мне таким же неправдоподобным, как рассказы о том, что весной
слышно, как прорастает трава.

Я был, конечно, неправ. Нуж…
… показать весь текст …

А к вечеру где-нибудь около лесных вод человек садится у костра и рядом с ним садится тишина.

Не оглядывайся на прошлое,
Уходя —
уходи…
По сожжённым мостам заброшенным
Убегают
дожди.

Убегают к лугам нескошенным,
Где синеющий
лес…
Не оглядывайся на прошлое —
Не бывает
чудес…
… показать весь текст …

не причиняй
случайного тепла,
оно по сути —
то же
преступление…