Когда сражён бедою или немощью
ты вздрогнешь на последнем рубеже,
скажи себе:
«А у меня есть девочка…» —
и легче сразу станет на душе.
…
Она былинка —
…тонкая и хрупкая.
Сжимает в кулачке чужую жизнь.
Спокойно и доверчиво дай руку ей,
а сам, как за соломинку держись
за этот взгляд,
что нежен лишь до времени.
Но только прикажи — в нём вспыхнет сталь,
… показать весь текст …

так бывает, что жизнь — лишь видимость…
ангел шепчет на ушко вкрадчиво:
— я убил тебя — не обиделась?
— нет, ну что ты… расслабься… мальчик мой…
мне к лицу этот траур — веришь ли?
лёгкий шёлк на плечах приспущенный,
я и в чёрном останусь вешнею —
колдовской, роковой, распущенной…
прикоснись ко мне — мёртвой, каменной —
обожжёшься, как прежде… выгоришь…
я и в смерти осталась пламенем —
это наш обоюдный выигрыш.
я сжигаю теперь осознанно.
если плавлю — то только золото,
… показать весь текст …

С «корпоратива», что смеялся и гудел,
Они вдвоём, по-тихому, сбежали.
Он ей представился, как: «Просто Супермен»,
Она ответила: «Тогда — я Мата Хари!»
Снежок блестел… Луна, как леденец,
Улыбку сладкую бархоточкой натёрла,
А в небесах сиял такой звездец,
Что просто — ах! «В зобу дыханье спёрло!»

Он говорил о том, что одинок,
Что «мир спасать» — нелёгкая работа.
Она ему — о том, что есть сынок,
Что не хватает пацану мужской заботы.
По улицам пустынным, под луной,
… показать весь текст …

Кто-то в поисках счастья
пройдёт сотни адских кругов,
А другого — смешно! — 
осчастливит какая-то малость…
Мир наполнен любовью —
слепой не увидит того:
Даже лужица в форме сердечка —
весна постаралась!

Как же красиво молчать в лицо тому, кто ждет твоей злости, и как же красиво улыбаться в лицо тому, кто ждет твоих слез.

— Я не лезу в твои дела, ты не лезешь в мои. Договорились?
— Договорились. Где ты был?
— Я — в твои, а ты — в мои. Помнишь?
— Помню. с бабами?

Речи — короче, ночи — не лечат,
тело и ноет, и плачет, и хочет.
Мне бы хватило единственной встречи:
вечером в девять, прошу тебя очень.
Свечи погасли, сутулятся плечи,
вместо ответа — «ваш вызов окончен»,
больше порадовать, знаете, не чем.
Точки расставлены — я обесточен.

Здравствуй, Бог. Я его не видела сотню с чем-то тягучих дней.
Я успела сменить загар на белёсую кожу.
Он был счастлив, Господи? (Ты же выше, Тебе видней), я просто боялась собою его тревожить.
Пока я здесь, в первых рядах, наслаждалась неведеньем, словно изящными танцовщицами,
Господи, спрашивал кто-нибудь, что у него болит? И дышал ли кто-нибудь ему между ключицами?
В то время, как я убеждала себя, что не стоит нам видется И доверялась судьбе, как повозке пьяного ямщика,
Падал ли кто-нибудь, словно в бездну, в шероховатость на его небритых щеках?
Если вы Там решите грешок на него повесить,(мало ли, может план по поимке не выполнен в сроки)
Вспомни, Господи, что он подарил мне весну две тысячи десять. Сними с него все повинности и оброки.
Отведи от него снега и метели. Ты же знаешь, он не из тех, кому всё на блюдце.
Господи, главное — это чтобы его любили, а уж быть им любимыми охочие наберутся…

Он из тех, с кем по кайфу молчать / целоваться / спорить,
С Ним не важно, куда — на балет / на футбол / на море…
Вместе строить планы [легко, как куличики из песка],
Он умеет держать меня за руку долго-долго, не отпускать.
С Ним непросто, а я не могу без Него, такого,
Я за ним хоть с обрыва / хоть в омут / хоть в ад готова.
С Ним тепло засыпать / просыпаться / готовить кофе.
Я люблю Его сильные руки / дыхание / гордый профиль,
И в глаза [как в июньскую полночь смотреть на огни с причала…]

Только знаешь, ведь я и сама до сих пор Его не встречала…

А она не как все: под ресницами — дым, в голове- стихи…
И с каких облаков угодила тебе в попутчицы???
До сих пор ты блестяще умел из воды выходить сухим,
Только с ней бесполезно. Спастись уже не получится.

Приходит она и приносит в ладонях свет,
смеется, щекочет ресницами до мурашек…
И он принимает тепло, и подумать страшно,
как мир умещается в тоненьком существе.
Она говорит о том, как поет вода,
как духи земли в ответ начинают петь ей,
и пальцы на коже рисуют круги и петли,
и где-то внутри заполняется пустота…
И голос ее вдруг становится невесом,
она затихает, колени обняв руками…
И нежность сгущается теплыми облаками,
и время за окнами катится колесом…
И небо, отвыкшее за зиму розоветь,
растаявшим клеверным медом течет по крышам…
… показать весь текст …

Когда я впервые увидел тебя,
Это смех!
Ты мне напомнила, по-моему,
Сразу всех
Кого я любил, с кем хотел быть вместе…
Я стоял, как вкопанный,
У меня не было слов.
Еле выговорил:
«Не подумай ничего плохо,
Но мы еще не расстались,
А я уже хочу увидеть тебя снова!»
Я не могу надышаться запахом твоих волос.
«Ты можешь остаться?» — Честный вопрос.
Первый поцелуй…
… показать весь текст …

Как малые дети: то вновь в поддавки, то в прятки.
Но он появлялся — и сердце стучало в пятках.
А ты заливала /сквозь слезы/: «Да всё в порядке!»,
И делала вид, что нисколько /совсем!/ не ждешь.

А он делал вид, что ни капли /ничуть!/ не тронут.
Но, зная, что врешь, поправлял на себе корону.
И — веришь? — порой даже видел тебя на троне
По правую руку. /Да что там по руку. Сплошь/.

Но главное в этом — уметь отключить рекордер.
А ты не умела… И память в тепло меж бедер
Стремилась. В натянутость ст…
… показать весь текст …

Симпатю на аватарку, —

В Одноклашках профиль.

Вот взгрустнулось капельку,

Нашептала осень.

И в Инете провела

Я с тоски три ночи,

С удивлением поняла, —
… показать весь текст …

В любом браке рано или поздно возникает желание что-то изменить. В неудачном браке меняют партнера. В счастливом — обстановку.

Жду и читаю с удовольствием
Сафронова Сергея, Грацию!
Они красиво, просто излагают…
Люблю стихами их я наслаждаться!
Какая связь незримая !
Как перекличка…
Ни дня, ни часа не могу
я лично…
Сергей! Марина!
Вы меня не подводите!
Пишите каждый день!
Прошу! Пишите!

Никогда не переживай,
А то другие тебя переживут.

У жены (воспитатель в детском саду) вчера на работе одна из нянечек, Марья Васильевна, 64 года, стала жаловаться коллегам, воспитателям и нянечкам, что она уже старая. В присутствии детей коллеги начали ее утешать — «нет, дескать, ничего Вы не старая, Вам и лет не так много».
Одна из воспитателей: «А давайте у детей спросим! Дети, как вы думаете, сколько Марье Васильевне лет?». Вопрос был задан ею в расчете на то, что эту группу лишь недавно научили считать до 20, никаких чисел больше они еще не понимают. Значит, скажут примерно «восемнадцать», максимум — «двадцать».
Повисла тишина. Вопрос для детей был явной неожиданностью. И тут в тишине раздался робкий голос пятилетней Ирочки: «Триста?»

Я не могу сказать, что мне сейчас легко
Бывают срывы, что страшней войны
На небо взглянешь, крикнешь: «Ну за что?!!»
За что меня сейчас оставил ты?
Подножки ставит часто мне судьба
И с каждым разом все сильнее и сильней
И если бы не вера во Христа
Мне было бы в десятки раз больней.