Человек стоит столько, сколько килограммов золота он может за ненадобностью выкинуть из своего ума.

Только воздушные шарики прекраснодушны.

Блестящая игра удается лишь не чистым на руку.

Вот она, правда!
Баба — молоток,
Чтобы подбивать
Мужчин на грех.
Долой
Аморальную
Пропаганду
Поганства!
Вон из Ада!
Не делай из мира
Палату срама,
Палату смрада!

Только колобки любят, когда их допекают.

Господину Мордышкину предъявлено обвинении в совершении мартышкиного труда. Он удовлетворил сто женщин безвозмездно. Но сто первая женщина осталась недовольна и заявила на него, что он занимается мартышкиным трудом.
(все совпадения с реальными событиями случайны, рассказ — шутка)

Текст — семя реальности.

Даже, если бублик переформулировать в ноль, за него все-равно придётся заплатить.

Я в виртуале —
Полный вперёд!
А на тротуаре
Иду только с боку.

Уход от одних стереотипов приводит к приходу к другим стереотипам.

Хочешь рыбу — рыпайся.

Смысл укоренён в бессмыслице.

— А давай играть в настольный теннис яйцами!
— Блин! А нормально что, нельзя что-ли уже?
— А что, ты не экстримал?
— А ты что, берешь меня на слабо?
— А я знаю, тебе слабо!
— Ок, давай играть яйцами в бадминтон!
— Блин, был бы ты адекватным, предложил бы играть яйцами в поваров!
— Аааа. Значит ты не настаиваешь на теннисе!
— А ты что, шуток не понимаешь!
— Аааа. Один ноль в твою пользу!

Нас едят руками, потому что мы не умеем летать — говорила курица.

— Ни к какой конкретной социальной среде я не причастна! — сказала девушка в боксерских перчатках и короткой юбке.
Но молодой человек уже написал формулу, из которой следовало, что эта девушка не отбрасывает тень.
Не обращая внимания на мысли молодого человека, девушка дала ему в нос.
Молодой человек скорректировал формулу.
— Иррационалка! — написал он.
Девушка поняла, что это — про нее и… убежала. Она никогда не связывалась с ботаниками.
И в этой связи возникает целый букет комментариев.

Прочитав «Преступление и наказание» Достоевского, я решил, что тоже буду равновеликим писателем и написал первую фразу своего романа:
— Я убил человека.
На что редактор скинул мне такой текст:
«Три вреда русской литературы
Первый вред отметил Розанов: русская литература целый век высмеивала и унижала тех людей, которые составляют опору нормального общества: чиновника, офицера, священника, предпринимателя, торговца — и вообще мещанина, крепкого обывателя.
Второй вред заметил Тургенев, говоря об «…
… показать весь текст …

Завтра — это такого еще не было, после завтра — это такое уже было.

Мы родились с пером в зубах,
Царапали бумагу без стыда,
Но смысла не нашли,
Не быть Шекспирами нам никогда!
А Нобелевку получили все равно,
А потому, что ценится г***вно!

— Я убил человека.
— Ыыыыы! Надеюсь, вы никого не убилыыыы!
— Ыыыыыыы! Да я же философ. Это я Раскольникову подражаю, как Достоевский.
— Ааааааааа! А я думал, Вы маньяк! Ыыыыыыыы!
— Узнав некоторые нюансы, Вы поменяете свое мнение!
Редактор пригласил меня на дискотеку. Он сказал, что я должен составить список из нескольких десятков девушек и потом описать в романе, как я знакомился. Я стал усиленно искать девушек.
— Я сейчас еще раз Вам поясню, прямо в процессе! Есть некоторые моменты, сказал редактор.
— Какие?
— Чтобы Вас взять с поличным, у Вас должно быть топор, как у Раскольникова!
— Что?
— Даже, если Вы все по плану пишете, мы Вас так как маньяка не оформим.
— А кто «мы»? Вы что?
— Я не редактор, я следователь, ты что, не догадался?
— Что?… показать весь текст …

Я убил человека. Спасибо, что дали мне еще поубивать людей. А я, вообще-то, Раскольникову подражал. «Я убил человека» — это первая строчка и синопсис моего будущего романа.