Я так завидовал всегда
всем тем,
кто пишут непонятно
и чьи стихи,
как полупятна
из полудыма-полульда.
Я формалистов обожал,
глаза восторженно таращил,
а сам трусливо избежал
абракадабр
и тарабарщин.
Я лез из кожи вон
в борьбе
со здравым смыслом, как воитель,
… показать весь текст …

Однажды Смерть пожаловалась Жизни:
«Меня не любят все… Боятся все…
Давай мы поменяемся ролями:
хотя бы ненадолго — на неделю.
Я стану Жизнью. Смертью станешь ты».
И Смерти было странно: почему
Жизнь сразу, без раздумий, согласилась,
надела череп-маску на лицо,
под черепом скрывая сто веснушек,
взяла косу, ее проверив пальцем,
и улыбнулась удовлетворенно,
когда на пальце появилась кровь,
и быстрыми шагами удалилась,
глазами в дырки черепа смеясь,
… показать весь текст …

Сплетни могут все смести,
как недобрый ветер,
можно все еще спасти,
если им не верить.

Можно все еще спасти.
Мы друг другом жили.
Ты меня не отпусти
в руки, мне чужие.

Можно все еще спасти.
Как на льду все тонко.
Ты любовь перекрести,
будто бы ребенка.
… показать весь текст …

Жизнь тащу я, как ношеньку
тяжеленнейшую.
Проведи со мной ноченьку,
сгладь с меня чешую.

Ты не радость — хворобушка.
Я у цели, да вот
все прошу, недотрогушка,
хоть один целовок!

А ведь сникшей, усталенькой
с горем наедине
ты ведь бабушкой старенькой,
так вздохнешь обо мне…

Урбанский Женька, чёрт зубастый,
меня ручищами сграбастай,
подняв, похмельного, с утра,
весь напряжённый, исподлобный,
весь и горящий, и спалённый
уже до самого нутра.

В рыбацкой кепке, грубом свитре
ты появись, разбойно свистни,
как в нашей юности, когда
без славы жили мы и грошей,
но жизнью всё-таки хорошей,
горя — не то чтобы коптя.
… показать весь текст …

Не надо бояться густого тумана. Не надо бояться пустого кармана. Не надо бояться быть честным и битым, а надо бояться быть лживым и сытым. Сумейте всем страхам в лицо рассмеяться. Лишь собственной глупости надо бояться!

Боюсь не справиться с лицом,
когда тебя увижу где-то,
и завершится всё концом,
в котором больше нет секрета.

Боюсь не справиться с душой,
боюсь не справиться и телом,
чтоб над тобой и надо мной
не надругались миром целым.

Боюсь — не знаю от чего —
тебя, как тайного богатства.
Боюсь — и более всего —
его пропажи не бояться.

В нашем городе дождь,
Он идет днем и ночью,
Слов моих ты не ждешь, ты не ждешь
Я люблю тебя молча.

Дождь по крышам стучит,
Так, что стонут все крыши,
Обо мне все молчит, все молчит
Ты меня не услышишь.

Я люблю высоко,
Широко, неоглядно,
Пусть тебе это все, это все
Совершенно не надо.
… показать весь текст …

«Народ — кто сам себе не врёт.
Народ — кто враг духовной лени,
Лишь тот, кто мыслит — тот народ,
Всё остальное — население.»

В продуманности строки —
тончайшая тяжеловесность.
Ей это приносит известность,
и ценят ее знатоки.

В нечаянности строки
есть слишком завидная легкость,
и можешь кусать себе локоть,
но именно это — стихи.

.
А собственно, кто ты такая,
С какою такою судьбой,
Что падаешь, водку лакая,
А все же гордишься собой?

А собственно, кто ты такая,
Когда, как последняя мразь,
Пластмассою клипсов сверкая,
Играть в самородок взялась?

А собственно, кто ты такая,
Сомнительной славы раба,
По трусости рты затыкаешь
… показать весь текст …

«Подавляющее большинство,
пахнешь ты, как навозная роза
и всегда подавляешь того,
кто высовывается из навоза.

Удивляющее меньшинство,
сколько раз тебя брали на вилы!
Подавляющее большинство,
сколько гениев ты раздавило!

В подавляющем большинстве
есть невинность преступная стада,
и козлы-пастухи во главе,
и тупое козлиное: Надо!
… показать весь текст …

Прекрасна мать с ребенком на руках,
но от нее на волю рвется мальчик —
такой неукротимый атаманчик
со стружками льняными на висках

Вкушая молоко, протертый суп,
уже он горьким бредит и соленым,
и крепким белосахарным собором
во рту его восходит первый зуб

У матери от счастья в горле ком,
когда ее всевластный повелитель
сидит, как император Петр Великий,
на троне, притворившемся горшком.
… показать весь текст …

Я хотел бы родиться во всех странах,
быть беспаспортным, к панике бедного МИДа,
всеми рыбами быть во всех океанах
и собаками всеми на улицах мира.
Не хочу я склоняться ни перед какими богами,
не хочу я играть в православного хиппи,
но я хотел бы нырнуть глубоко-глубоко на Байкале,
ну, а вынырнуть, фыркая, на Миссисипи.
Я хотел бы в моей ненаглядной проклятой вселенной
быть репейником сирым —не то что холеным левкоем.
Божьей тварью любой, хоть последней паршивой гиеной,
но тираном — ни в коем и к…
… показать весь текст …

И в Москве, и в Казани
быть красивой такой, —
это как истязанье
скользкоглазой толпой.
Хочет всю тебя улица
завалить на кровать,
ну, а то, что ты умница —
ей на это плевать!

Не надо говорить неправду детям,
не надо их в неправде убеждать,
не надо уверять их, что на свете
лишь тишь да гладь да божья благодать.

Не надо по желанью своему
морочить их несбыточными снами.
Учить не надо верить их тому,
чему уже давно не верим сами.

Солгавший детям детство обезлюдит,
подсунет им бесчестье, словно честь.
Пусть видят же не только то, что будет,
пусть видят, ясно видят то, что есть.
… показать весь текст …

Очарованья ранние прекрасны.
Очарованья ранами опасны…
Но что с того — ведь мы над суетой
к познанью наивысшему причастны,
спасённые счастливой слепотой.

И мы, не опасаясь оступиться,
со зрячей точки зрения глупы,
проносим очарованные лица
среди разочарованной толпы.

От быта, от житейского расчёта,
от бледных скептиков и розовых проныр
нас тянет вдаль мерцающее что-то,
… показать весь текст …

Проклятье века- это спешка,
И человек, стирая пот,
По жизни мечется, как пешка,
Попав затравлено в цейтнот.

Поспешно пьют, поспешно любят,
И опускается душа.
Поспешно бьют, поспешно губят,
А после каются — спеша.

Но ты, хотя б однажды в мире,
Когда он спит или кипит,
Остановись, как лошадь в мыле,
Почуяв пропасть у копыт.
… показать весь текст …

Тревожьтесь обо мне
пристрастно и глубоко.
Не стойте в стороне,
когда мне одиноко.
В усердии пустом
на мелком не ловите.
За все мое «потом»
мое «сейчас» любите.
Когда я в чем спешу,
прошу вас —
не серчайте,
а если вам пишу,
на письма отвечайте.
Твердите, что «пора!»
… показать весь текст …

Спасение наше — друг в друге, в божественно замкнутом круге,
куда посторонним нет входа где третье лицо лишь природа.
Спасение наше — друг в друге, в разломленной надвое вьюге,
в разломленном надвое солнце. Всё поровну. Этим спасёмся.
Спасение наше — друг в друге: в сжимающем сердце испуге
вдвоем не остаться, расстаться и в руки чужие достаться.
Родители нам — не защита. Мы дети друг друга — не чьи то.
Нам выпало няньчиться с нами. Родители наши — мы сами.

Какие поддельные страсти толка…
… показать весь текст …