«Лучше быть жертвой, чем палачом. Лучше пусть тебя, чем ты.»

Природа не оставляет раны раскрытыми. Она кладет на них рубцы. А рубцы — еще жестче и надежнее, чем прежняя ровная кожа. И все же рубец — это уродство. Изуродованная рубцами душа.

Через несколько месяцев Лена увидела Елисеева на банкете.. Елисеев стоял с рюмкой. С кем-то разговаривал. Интересничал. На его лице была щетина трехдневной давности. По последней моде. Но эта щетина хороша на молодых лицах. А на лице пятидесятилетнего Елисеева она выглядела как плесень. Он стоял заплесневелый, с заваленными вниз бровями. Глаза под очками — не поймать выражения. Мерцательная аритмия. Пиджак на нем был дорогой, но топорщился сзади, как хвост у соловья. И во всем его облике было что-то от бомжа, которого приодели.
Лена смотрела на него и не могла поверить: неужели из-за этого замшелого пня она хотела уйти из жизни. Хотя при чем тут он? Просто страх одиночества и жажда любви.
В этом дело. Страх и жажда. А он ни при чем. Он — просто гастролер. Поехал, выступил, показал свое искусство. И вернулся. И опять поехал, опять выступил. Такая работа.

Когда девушка не старается нравиться-она и не нравится. Когда она старается и делает это заметно-тоже не нравится. Остается, стало быть, третье: надо стараться «не стараться».

Мы выпили. По телу разлилась благодать и полное спокойствие.

Полина рассказала, как от нее ушел первый муж. Он был моложе ее на десять лет.

— К молодой? — спросила я.

— На десять лет его моложе.

— Значит, тебя на двадцать, — посчитала я.

— Ну да… — согласилась Полина.

— Этого следовало ожидать.
… показать весь текст …

«Они никогда раньше не выясняли отношений, а всегда перемалчивали все недоразумения, молча ссорились, молча мирились, и потом, когда они мирились, получалось, что никаких недоразумений и не было. А сейчас, когда всё это облекалось в слова, — это как бы формулировалось, закреплялось и оставалось, и уже нельзя было сделать так, будто этого не было.»

Какой добротный дом. При Сталине лучше строили, боялись халтурить и воровать. Бояться полезно.

-КАк зовут твою собаку?
— Радда. Она все время радовалась, мы ее так и назвали
-Глупая что ли, раз все время радовалась?
-Наоборот, умная. Для радости найти причины гораздо сложнее, чем для печали. Люди любят себя, поэтому им все время чего-то для себя не хватает. И они страдают. А собаки любят своих хозяев и постояно радуются своей любви

Много хотите. — А какой смысл хотеть мало?

Старость-это расплата за жизнь

- Я хочу тебя раздеть, — сознался Елисеев. — Но боюсь напрягаться. У меня голова заболит. Разденься сама.
- Зачем я тебе? — спокойно спросила Лена-- Я старая и некрасивая. Есть молодые и красивые.
- Некрасивых женщин не бывает, — возразил Елисеев.
- А старые бывают.
- Желтый лист красивее зеленого. Я люблю осень. И в природе, и в людях., Лена представила себе желто-багряный-дубовый лист и подумала: он действительно красивее зеленого. Во всяком случае — не хуже. Он — тоже лист.
- А еще я люблю старые рубашки, — говорил Елисеев. — Я их ношу по пять и по десять лет. И особенно хороши они бывают на грани: еще держатся, но завтра уже треснут. Расползутся.
- А почему мы шепчем? — спросила Лена.
Она вдруг заметила, что они разговаривают шепотом.
- Это близость…
Последние слова он произнес, лежа на ней. Как-то так получилось, что в процессе обсуждения он обнял и вытянулся на ней, и она услышала его тяжесть и тепло…

Люди делятся на две категории: одним удается первая половина жизни, другим вторая: с сорока до глубокой старости. А в старости тоже хочется счастья. Старость тоже хорошее время. Тем более, что нет выбора. Человек может быть либо старым, либо мертвым.

Каждый человек прекрасен, пока он не докажет обратное.

После репетиции Влад подошел к Ларику.

— Мне надо с тобой поговорить, — начал Влад.

— Говори, — разрешил Ларик.

Красавец в прошлом, Ларик и сейчас, на шестом десятке, был хорош: длинные седеющие волосы, медальный профиль.

Влад заметался мыслями. Можно сказать: мне нужны деньги. Ларик ответит: деньги нужны всем. Влад стоял и молчал.

— Ну? — поторопил Ларик.

— Ну не здесь же… — оттянул время Влад.
… показать весь текст …

Внешне Инна была высокая блондинка. А внутренне-наивная хамка. Наивность и хамство-качества полярно противоположные. Наивность связана с чистотой, а хамство-с цинизмом. Но в Инне всё это каким-то образом совмещалось-наивность с цинизмом, ум с глупостью и честность с тяготением к вранью. Она была не врунья, а вруша. На первый взгляд это одно и то же. Но это совершенно разные вещи. По задачам. Врунья врёт в тех случаях, когда путём вранья она пытается чего-то достичь. В данном случае-это оружие.Средство.А вруша врёт просто так. Ни за чем.

— Ты что разлёгся, как Андрей Балконский*?
— А когда он разлёгся?
— Когда его убили.

*Редакция Виктории Токаревой.

«Счастье — это самая большая взаимовыручка.»

— Когда встретимся, где?
— На участке добрых воспоминаний.

…В сорок лет понимаешь, что станция «Любовь» — понятие неоднозначное. Не только — мужчина и женщина, но и бабушка и внучка. Девочка и кошка. Любовь к своему делу, если дело достойно. Любовь к жизни как таковой.

У него в характере нет того, что в фотографии называется закрепитель.