Но что-то есть неумолимое
В существовании земном,
Хоть снова высь неутолимая
Маячит за моим окном,
В моё окно лучами целится
И нечто дивное сулит,
Мечтой заветной щедро делится
И по-младенчески гулит.
Куда ни глянь, для счастья поводы.
И всё же мигов череда
Горчит, как будто длятся проводы
Невесть зачем, невесть куда

Нет, день не должен пустовать,
И надо утречком вставать
И заполнять его пространство,
И улучшать его убранство,
И не давать ему грустить,
И даже чуточку польстить,
Внушив ему, что, тих иль вьюжен,
Он дорог нам и очень нужен…

Если день сероват, то раскрась его сам
И лазоревый цвет подари небесам,
А траве и листве подари серебро
Предрассветной росы. А ещё где серо?
На душе? Но денёк золотой, голубой
Непременно поделится счастьем с тобой.

Коль на рассвете за окном
Снежинки снова суетятся,
Летать и падать не боятся,
То, значит, мир — не к верху дном,
То, значит, можно продолжать
Всё в том же духе, в том же роде,
То, значит, жизнь покуда в моде,
И можно что-нибудь стяжать.
Не славу, нет, не лавры, нет,
А то, чему слова едва ли Найду, но что, как высь, как дали,
Манит рождённого на свет.

А утро…- как малыш грудной… Претензий к миру — ни одной… И ноль утрат… И ноль обид… А только чуточку знобит… На холодке и на ветру… И я… Такая по утру.

Летаем, Господи, летим.
Мелькают пёстрые картинки:
Ребячьи быстрые ботинки,
Костёр, тропинка, солнце, дым
И дом, и сад, и маков цвет,
И тени, и лучи, и тени,
И чьи-то смуглые колени…
И нет конца, и смерти нет.
В краю лазури и росы,
В котором ни конца, ни тленья,
Порхают дети. И в варенье
Ребячьи щёки и носы…

Ты ещё жив? Чудеса, чудеса.
Значит тебя берегут небеса.
Значит ты нужен кому-то и где-то.
Вот тебе, милый, ещё одно лето
В нитях то солнечных, то дождевых.
Вот тебе место средь тварей живых —
Крупных и мелких, поющих, жужжащих,
Льнущих к руке и под ветром дрожащих.

Давайте жить сейчас и здесь.
Ведь если мир обшарить весь,
На дне пошарить, на звезде,
Нас не окажется нигде.
Мы есть лишь здесь и лишь сейчас.
И раз времён, достойных нас,
Нам не умеют предложить,
Сейчас и здесь давайте жить.

Я помню приёмник с зелёным зрачком.
Была я тогда на земле новичком.
Приёмник был старый, громоздкий, любимый,
И кто-то в нём жил не вполне уловимый,
Который то песни задорные пел,
То грозно басил, то нещадно хрипел.
Но даже трещащий, хрипящий над ухом
Приёмник казался мне ласковым духом,
Чей вечером поздним горящий зрачок
Меня не давал ухватить за бочок.
А нынче всё за сердце больно хватает,
И доброго духа мне так не хватает.

Всё главное — оно меж строк,
Меж строк, меж слов, на поле белом,
Оно гуляет между делом,
Как меж стволами ветерок
Гуляет, теребя листву,
Тревожа каждое растенье.
И только это шелестенье
Есть разговор по-существу.

Осенний дождик льёт и льёт —
Уже и вёдра через край,
Не удержать — всё утечет.
И не держи — свободу дай.
Пусть утекают воды все,
И ускользают все года —
Приснится в сушь трава в росе
И эта быстрая вода.
В промозглую пустую ночь
Приснится рук твоих тепло.
И этот миг уходит прочь,
И это лето истекло.
Ушла, позолотив листы,
И эта летняя пора,
… показать весь текст …

«Зелёное, синее — всё через край.
Не рай на земле. Просто ласковый май.
Молчу о печалях. О них неудобно
Рассказывать ближним и дальним подробно.
Сегодня улыбка у всех на устах,
И птицы щебечут в цветущих кустах,
И мы с тобой нынче — куда нам деваться? — 
Должны соответствовать — петь, заливаться».

Весна, я так завидую тебе !
Банальности твои не надоели:
Ни солнечные зайчики, ни трели,
Ни воды, что стекают по трубе.
Тебе расти не надо над собой…
Ты можешь повторяться сколько влезет,
Ведь всё равно твоим приходом грезят
И жадно ловят взгляд твой голубой.

Вы меня слышите там, вдалеке?

Видите, к вам я иду налегке.

Видите, к вам я всё ближе и ближе.

Пёс мой покойный мне руки оближет.

Он не навеки — земной этот кров.

Встретимся с вами без слёз и без слов.

Все мы, с земного сошедшие круга,
… показать весь текст …

Обид так много накопилось,
Так много поводов роптать,
А я в который раз купилась
На вешних звонов благодать.

Чтоб им внимать, развесив уши,
И по размокшему пути
Ступать, стараясь, где посуше,
Под птичье треньканье идти.

Лист изъеденный и ржавый
На земле лежит шершавой,
Неказист его овал,
Он своё отвоевал,
Отшуршал и отсветился,
От всего освободился,
Распластался не дыша,
Но жива его душа
И тихонько кружит где-то
В тех краях, где снова лето.

Сделай хоть что-нибудь, Господи, сделай.
Чёрным он кажется — день этот белый.
Столько печали и столько тоски,
Будто бы крайние сроки близки,
Будто бы больше не будет просвета.
Падает снег серебристого цвета,
Падает снег и ложится шурша,
И безымянная плачет душа.

Время мчится. Это точно. А зачем? Ведь мне не срочно.
Я б жила себе, жила, воздух медленно пила,
Воздух хвойный, воздух травный, я бы шла походкой плавной
По тропинке непрямой то из дома, то домой

Я полагала, что пойму по ходу дела
В чём жизни суть, куда она однажды дела
Тех, кто растил меня, любил меня и нежил,
И вдруг пропал. Да так пропал, как будто не жил.
Я полагала, что вот-вот мне станет ясно,
Что всё случается не зря и не напрасно,
И есть на свете некий замысел великий —
Тот, на который намекают эти блики
И тени лёгкие, и листья, что мелькают,
И на который так прозрачно намекают
Небес рассветных и подтёки и разводы,
И отразившие их стынущие воды.

Я просыпаюсь, чтоб надеяться
На всё хорошее, на всё,
Что дарит день, на то да сё.
Не зря ведь край небесный рдеется.
Я просыпаюсь для того,
Чтоб к звукам уличным прислушаться
И осознать, что мир не рушится,
И живы все до одного —
Все, без кого и смысла нет,
Открыв глаза, встречать рассвет.