Кто злится на свою боль-тот непременно её победит

Удивительное дело, как человек еще верит в слова.

Смех без причины — лучший смех на свете — все это радостное кипение жизни юной, свежей, этот порыв вперед — куда бы то ни было, лишь бы вперед.

Жизнь — это красноватая искорка в мрачном и немом океане Вечности, это единственное мгновение, которое нам принадлежит.

Я стоял на вершине пологого холма; передо мною — то золотым, то посеребренным морем — раскинулась и пестрела спелая рожь.
Но не бегало зыби по этому морю; не струился душный воздух: назревала гроза великая.
Около меня солнце еще светило — горячо и тускло; но там, за рожью, не слишком далеко, темно-синяя туча лежала грузной громадой на целой половине небосклона.
Всё притаилось… всё изнывало под зловещим блеском последних солнечных лучей. Не слыхать, не видать ни одной птицы; попрятались даже воро…
… показать весь текст …

Спорь с человеком умнее тебя: он тебя победит… Но из самого твоего поражения ты можешь извлечь пользу для себя.

Весь облик Аркадиева дяди, изящный и породистый, сохранил юношескую стройность и то стремление вверх, прочь от земли, которое большею частью исчезает после двадцатых годов.
***
— Да, — проговорил он, ни на кого не глядя, — беда пожить этак годков пять в деревне, в отдалении от великих умов! Как раз дурак дураком станешь.
***
— В таком случае я не понимаю твоего барина. Одинцова очень мила — бесспорно, но она так холодно и строго себя держит, что…
— Ты говоришь, она холодна. В этом-то самый вкус и есть. Ведь ты любишь мороженое?
***
…изучать отдельные личности не стоит труда. Все люди друг на друга похожи как телом, так и душой; у каждого из нас мозг, селезенка, сердце, легкие одинаково устроены; и так называемые нравственные качества одни и те же у всех: небольшие видоизменения ничего не значат. Достаточно одного человеческого экземпляра, чтобы судить обо всех других. Люди, что деревья в лесу; ни один ботаник не станет заниматься каждою отдельною березой.
***

Себялюбие — самоубийство. Себялюбивый человек засыхает, словно одинокое, бесплодное дерево; но самолюбие, как деятельное стремление к совершенству, есть источник всего великого.

— Спорь даже с глупцом! Ни славы, ни выгоды ты не добудешь… Но отчего иногда не позабавиться!

Хорошо быть муравьём, тащить муху и не сострадать.

Все чувства могут стать началом для любви, к чувственной страсти, все — сожаление, равнодушие, ненависть, дружба, страх, уважение и даже презрение. Все чувства. Все… Кроме одного — чувства благодарности. Благодарность — это долг, обязанность, а люди неохотно оплачивают свои долги, да и любовь ведь — не деньги.

Любовь — вовсе даже не чувство; она — болезнь, известное состояние души и тела; она не развивается постепенно; в ней нельзя сомневаться, с ней нельзя хитрить; обыкновенно она овладевает человеком без спроса, против его воли — ни дать ни взять холера или лихорадка. В любви одно лицо — раб, а другое — властелин.

Нет счастья вне семьи и вне родины: каждый сиди на своём гнезде и пускай корни в родную землю…

Музыка — это разум, воплощённый в прекрасных звуках.

О молодость ! Может быть, вся тайна твоей прелести состоит не в возможности все сделать, а в возможности думать, что все сделаешь…

На дубе старые листья только тогда опадают, когда молодые начнут пробиваться. Точно так же случается со старой любовью в сильном сердце: она уже вымерла, но все еще держится; только другая новая любовь может ее выжить.

Мне жаль самого себя, других, всех людей, зверей, птиц… всего живущего.
Мне жаль детей и стариков, несчастных и счастливых… счастливых более, чем несчастных.
Мне жаль победоносных, торжествующих вождей, великих художников, мыслителей, поэтов…
Мне жаль убийцы и его жертвы, безобразия и красоты, притесненных и притеснителей.
Как мне освободиться от этой жалости? Она мне жить не дает… Она — да вот еще скука.
О скука, скука, вся растворенная жалостью! Ниже спуститься человеку нельзя.
Уж лучше бы я завидовал… право!
Да я и завидую — камням.

Спорь с человеком ума слабейшего; спорь не из желания победы — но ты можешь быть ему полезным.

Если ждать минуты, когда все, решительно все будет готово, — никогда не придется начинать.

Русские люди — самые изолгавшиеся люди в целом свете; а ничего так не уважают, как правду, ничему так не сочувствуют, как именно ей.