Тихо. Лишь камешек, тронутый звуком
Чьих-то шагов осторожных,
Катится вниз колобком близоруким
Прямо к речному подножью.

Серая рябь голубиным окрасом
Стелется-катится к устью,
И почему-то весенний Саврасов
Вдруг вспоминается с грустью…

Моё отношение:
К живым — с уважительной иронией;
К мёртвым — с уважительным равнодушием;
К Богу — с уважительным молчанием,
К себе — с уважительным недовольством!

А у меня в июле прядки,
Прикрыты шёлковым платком,
На все загадки есть отгадки,
По всем дорожкам — босиком.

И там, где клён шумел когда-то,
Как в песне, над речной волной,
Сидит и смотрит туповато
На поплавок товарищ мой.

Нет ничего важнее в мире
Сидеть и удочку держать,
Слегка коленки растопырив,
Сидеть и ждать, сидеть и ждать…

Дурачок ты, таракан, дурачок,
Ну, сидел бы в уголке — и молчок!

А теперь к тебе я с тапком иду —
За тебя кипеть придётся в аду.

Что ж ты сделал — ты ж меня погубил!
Ну, сидел бы в уголке — жил и жил…

Есть два удовольствия - еда и сон.
Есть две радости — дети и творчество.
Есть два счастья — любовь и здоровье.

Неприятные люди — их слова, их поступки, их образы улетучиваются, как запах гари. Нужно только переждать чуток…

Хороший день начинается с правильных задач, а заканчивается правильными решениями.

Ухожу по морозной вышивке,
Мне теперь все равно — куда.
И колышется взгляд невидящий
Равномерно — туда-сюда.

Вот и все. Ничего не значащий
Опускается плавный снег.
Как могла я душой горячею
Понадеяться на успех.

Не ждала ниоткуда горя,
Все мне радостно да легко.
Поджигала синица море,
А спалила себе крыло…

И всё сильней соблазн
Встречать обман доверьем,
Смотреть в глаза собак
И приникать к деревьям.
Белла Ахмадулина

*
И всё сильней болит,
Когда на белом снеге
В полузнакомой street
Грустишь о человеке.

И всё сильней дрожит
Голосовая связка,
… показать весь текст …

(по мотивам Дж. Родари)

Дедушку внуки обидели очень,
И, понимаете, ведь неспроста
Он их покинул темною ночью
И превратился в кота.

Дедушка спинку на солнышке греет,
То полежит, то пойдет погулять.
«Будут, — мурлычет, — детишки добрее,
Может быть, дедушкой стану опять!»

Они увиделись на первом курсе политеха.
Понравились друг другу.
Оля, городская воспитанная девочка, у которой мама была заведующей отделом труда горисполкома. Витя, золотой медалист, деревенский мальчик, у которого мама была дояркой.
Это было в семидесятых годах, шёл самый, что ни на есть, развитОй социализм. Неравенства будто бы не могло быть. Но Оля сказала Вите: Мы не сможем быть вместе, потому что твоя мама колхозница, а моя руководит городом…"

Всё в мире — камень, ножницы, бумага!

Верх снобизма, когда человек приходит в гости и, отхлебнув поданный кофе, скривившись, говорит:"Как вы можете пить эту гадость? Вот у меня дома настоящий кофе!"
Гурман недоделанный.

В девичестве была Долбёшкина, а вышла замуж стала Колотилкина)).

Я зимой пишу на снегах тугих,
Голова моя не седа… почти…
И стихи не хуже, чем у других,
А не веришь — так, возьми, прочти!

Я всегда стихи начинаю с «я»,
Потому что в куче, где правят «мы»,
Не найдешь концов, лишь края, края
От Калининграда до Колымы…

Однажды город накрыла лихорадка беспризорности: на экраны вышел фильм «Республика ШКИД». ДК им. Ярославского терпел небывалый денежный подъём. Мы ходили на все три сеанса ежедневно — ходили классами, группами и дворами.
Наш привокзальный район, именуемый блатными КПД (крупно-панельные дома) имел десятки Мамочек, Гог, Янкелей, Цыганов, Савушек и прочих ярких представителей нашумевшего фильма. Мне присвоили имя «Тоня Маркони», хотя для простоты обращения я была просто Марконей. «Мамочкой» в нашем…
… показать весь текст …

Как банный лист, как жвачка в волосах,
Как в лифчике жужжащая оса,
Как пятку натирающий башмак,
Как смог, мне нарушающий весь смак,
Учётчица чужих грехов и вин,
Сходи сперва, покакай за овин!

Вернёшься, вот тогда поговорим,
Как ты пришла ко мне в одну из зим,
Стишки свои в тетрадке показать —
Ты и тогда была бездарной, мать!
И что мы посидели за бутылкой,
То к дружбе не являлось предпосылкой.

Она: Я пишу, чтобы оставить след на земле!
Я: И так уже всю землю за*рали!

Первый класс внёс новый колорит и смысл в мою бесхитростную жизнь. Рамка существования вытянулась вверх на улицу Садовую, где стояло старое облезлое здание школы номер десять.

Начало ученичества удивило и разочаровало, не совпав с представлениями и мечтами.

Ну, во-первых, учительница была без очков, она была не единственной в школе учительницей и самое главное, она коверкала мою фамилию. «Золоталина», произносила она, видимо, предполагая, что две гласные подряд в фамилии это нонсенс.

Класс выглядел обшарпанным, парты с откидными крышками были бугристыми, потому что вырезанные на них словечки, хоть и прошли неоднократное закрашивание масляной краской, но оставались существенно заметны.

Над доской висел портрет лысого старика с бородкой, которого я приняла за директора школы, именно из-за портрета я ждала звонка с первого в своей жизни урока, но звонок раздался из коридора…

Стрёмно не то, что я смотрю «Дом-2», а то, что ты меня осуждаешь, что я смотрю «Дом-2»!