«Женщина отрезает подол кимоно,
чтобы не разбудить кошку».
Японская гравюра

Душа добра, а ножик остр:
укорочу-ка кимоношку.
Не разбудить бы только кошку
(и не отрезать кошке хвост!)

Пусть мир переполнен ядом,
и благо ему не впрок,
и пусть торжествует дьявол,
но всё-таки с нами — Бог!

И труден в тисках «прогресса»
за выдохом каждый вдох.
Куда ни посмотришь — бесы.
И всё-таки с нами — Бог!

Взыскуя небесного града,
да будет возвышен слог.
Отчаиваться не надо:
ведь всё-таки с нами — Бог!

Как с утра не помолился —
так сплошная кутерьма:
и объелся, и обпился,
и смеялся без ума.

Согласитесь: у каждого русского поэта помимо фирменных стихов была ещё и отличительная внешняя примета. Разве можно представить Пушкина без бакенбардов, Лермонтова без гвардейских усов, Ломоносов без парика, а Крылова без тучности фигуры!

Смотрите сами: Некрасов — неразлучен со своей донкихотовкой бородкой; Блок — обладатель шапки кудрявых волос; Гумилев — острижен наголо; Маяковский — высок. И где вы встречали Есенина без его пшеничной шевелюры с высоким пробором, а Фёдора Сологуба без (пардо…
… показать весь текст …

Я знаю правду, мне не надо
чужие слушать кривотолки:
овец, отбившихся от стада
пасут не пастыри, а волки.

За всё придётся нам держать ответ.
Но не сейчас. Потом. Пока что рано.
Ударят громы, и померкнет свет
согласно откровеньям Иоанна.

Нам очень страшно будет спать в гробу:
едва уснём, как саранча приснится,
и зверь с тремя шестёрками на лбу,
и Вавилон — великая блудница.

Я на нитке над бездной вишу.
Нить такая, что я не дышу.
А сосед на цепочке висит:
— Ну и вид: красота! — говорит.
Он висит, свой восторг не тая:
цепь его позолоченная.
Ах, она вся — колечко к кольцу!
До чего повезло, подлецу.
Он смеется: — Опять, брат, хандришь?
Ты меня еще перевисишь!..
Наша жизнь, — говорит, — хороша!
Я молчу. Я вишу, не дыша.

Спасает нас не красота
чеканных строк, не блеск палитры,
а упованье на Христа
и покаянные молитвы.

А вы знаете,
когда человеку исполняется
666 месяцев?
В 55,5 лет.

Пусть не сразу — с опозданием —
проясняется картина:
есть Священное Писание,
остальное — писанина.

Живём — мильон терзаний,
не понимая главного:
мы — глина в Божьей длани,
а не в когтях лукавого.

Подскажите, прошепчите,
даже можете пропеть —
мне бы сотую частицу
ваших слов уразуметь.

Чтоб с незрячею душою,
с глуховатым сердцем мне
вдруг увиделось большое
что-то в гулкой вышине.

Ну, а недостоин если,
попрошу у вас я хоть
не охапку благ небесных,
а их малую щепоть.
… показать весь текст …

Господи, я сир и наг,
и в душе моей недуг —
не лиши небесных благ,
огради от вечных мук.

Не могу прожить и дня
без ошибок и грехов.
Господи, прости меня,
благодати дай покров.

Не введи меня в напасть,
мысль благую утверди.
Прояви святую власть,
Господи!

Может, я скажу невпопад,
но, надеюсь, меня поймут:
человек человеку — сад,
человек человеку — суд.

Семь ли бед на один ответ,
кабы радости от ума:
человек человеку — свет,
человек человеку — тьма.

Поднимись суетою над,
блага мира пересчитай:
человек человеку — ад,
человек человеку — рай.

Многое и странно, и неясно.
Да, неясно многое и странно:
если есть подсолнечное масло,
где тогда подлунная сметана?
А она ведь существует. Значит,
всякие подонки с подлецами
на складах ее подземных прячут
и с блинами всю съедают сами.

Не ясно где, когда, но как-то
расцвёл в горшке домашний кактус.

Хозяин — сед, сутул, небрит
в то утро был весьма сердит:

— Ты, брат, колюч, как старый ёж,
с какой же стати ты цветёшь?..

Я думал ты мой альтер эго,
моя и альфа и омега…

Суров, согбен, неприхотлив —
ты был и без прикрас красив.
… показать весь текст …

Если моря вид нахмурен, —
смотрим мы на тучи: где он?
Буревестник — ангел бури,
ну, какой там ангел — демон.

Нужен глаз предельно зоркий,
чтоб его не спутать с чайкой.
Алексей Максимыч Горький,
нам бинокль свой подай-ка!

Этим птицам очумелым
нет препон во всей округе.
…И с оптическим прицелом
мы берём винтовку в руки!

Не птиц, а листьев пролетела стая,
не летняя — летейская волна.
Сентябрь считает: осень золотая,
октябрь уверен: ржавая она.

Сентябрь, октябрь — два месяца, два брата,
о чем им спорить, в роще дождь толочь.
Что — листья — велика ли в том утрата:
не ноября ещё глухая ночь.

Я слышал, что если молиться
и делать добро каждый день,
то мир этот преобразится,
и Русь расцветёт, как сирень.

И я ежедневно молился
и добрые делал дела, —
но мир этот не изменился.
Вот только сирень расцвела.

1
В жару и холод, в дождик и порошу,
из года в год — до смертного предела
легко ль душе носить такую ношу,
как бренное, злокозненное тело?

Оно ведь с каждым годом всё старее,
всё немощней оно, всё ближе к тлену.
Душа, как птица, рвётся в эмпиреи,
а тело тянет бедную в геенну.

А тело куролесит да смеётся,
на свой аршин привычный всё-то мерит.
Оно лишь о самом себе печётся
… показать весь текст …