Мне жизни нет. И смерти тоже нет.
И слишком медленно сползает свет
по стеночке, по выщербленной кладке…
А время — врёт, разглаживая складки,
и слепо улыбается вослед.

Песок струится сверху вниз, за мной,
смотри: за мной песок идёт стеной,
стеной идёт, обгладывая ветки,
не разрешая ни следа, ни метки
на треснувшей поверхности земной.

Такая дрожь расшатывает плот,
плывущий по барханам, так поёт
… показать весь текст …

Где встретимся — неважно. Этот мир
настолько мал, что мимо — не сумеем
в сумятице, затеянной людьми
и птицами. И с пьяным Галилеем
завертим ось, закрутим осень; синь
прольётся нам, не верящим, но верным,
как будто соком вспыхнет апельсин
в стекле случайной маленькой таверны,
укрывшейся от шума в уголке
викторианской каменной шкатулки
в каком-нибудь швейцарском городке,
в каком-нибудь арбатском переулке.

Ах, как смешно грозит нам этот год
… показать весь текст …

В теле, холодном, как утро над Андами. Или
в мокрых осенних проулках под сетью брусчатки.
Или в подлеченной лаймом дешёвой текиле,
высохшей годы назад на беспалой перчатке.

В гонке по горному городу. В памяти. Вроде,
ты и не ищешь его, наглеца, самозванца,
лживого, точно чужие стихи в переводе
на торопливый жаргон поцелуев и танца.

Длинный, в нелепой одежде из мятого блеска,
ливень как ливень. Единственный. Бывший однажды.
Вроде, и ты для него — не скользящая леска
ниже щетины на горле. Лекарство от жажды.
… показать весь текст …

Когда мы были счастливы в последний раз?

Не мудрено, за столько лет, забыть

тепло до боли ласковых, зовущих глаз

тех женщин, что не смели мы любить.

И, как прикосновение их добрых рук,

как лёгкое, от смеха, волшебство,

всплывет призрак счастия в бреду разлук,
… показать весь текст …

Три тонких обруча взлетели —
ликуй, пророчь! — 
и в этом длинном сонном теле
такая ночь,
как будто боль освободили
от звонких пут —
взмывают кожистые крылья
и воздух пьют.

А после — не поверишь после
моим рукам.
И снова — посвист, посвист, посвист
по чердакам.
Не вынесу ни зла, ни фальши
… показать весь текст …

Варшава, спи. Укройся ноябрём
перед камином мокрого неона,
с дождём глотая свой вечерний бром,
как седенькая пани. Так ворона,
уснувшая под сенью буквы «эн»
рекламы фирмы «CANON», укрывает
ворчливый клюв за перьями и знает,
что жить ещё и жить у этих стен,
у этих древних, над вокзальным гамом
витая отражением листа,
кружащего по площади.

И дама
в колодце католического храма
… показать весь текст …

Случайный ангел мой, бродячий колокольчик,
ещё не строен звон, ещё не ровен час,
когда ночной туман сползёт с болотных кочек
и тёмный луч с небес пересчитает нас.

И, открывая мир в немыслимом узоре,
станцуй, печаль моя, на острие иглы;
и ветер, ошалев, шагнёт обратно — в море,
и чаячье гнездо сорвётся со скалы.

Вода замкнёт кольцо ночного наважденья
и узкая ступня качнёт непрочный мост.
В тринадцатую ночь от своего рожденья
луна идёт в зенит и иссушает мозг.
… показать весь текст …

В далёкой дали, за орбитами планет
танцует женщина, похожая на свет.

А рядом — там, где сушится бельё,
танцует свет, похожий на неё.

Играет сын, похожий на неё.
Кружится мир, похожий на неё.

Танцует женщина. И на её плече —
танцует космос в тоненьком луче.

По уменью дарить, натюрморт превращая в портрет,
я узнаю тебя за смешением пятен и линий,
и коротким полетом пера подниму из тенет,
из корней на измятой воде погибающих лилий;
унесу, укачаю, как птицу, на сгибе руки,
и в огонь окуну, искупая чужую ошибку,
и огнем упаду в золотые от счастья зрачки,
в эту темень — и вскрикну, рисуя на темени скрипку,
что поет в полудиком пространстве воды и стрекоз,
и ее голосок, после долгой нежизни в неволе,
ароматнее кожи у самой границы волос,
откровеннее шепота и ослепительней боли,
той, которой оплачено все — от прихода на свет
до ухода от света в огнях под больничной сиреной,
… показать весь текст …