Три тонких обруча взлетели —
ликуй, пророчь! —
и в этом длинном сонном теле
такая ночь,
как будто боль освободили
от звонких пут —
взмывают кожистые крылья
и воздух пьют.
А после — не поверишь после
моим рукам.
И снова — посвист, посвист, посвист
по чердакам.
Не вынесу ни зла, ни фальши
за край земли,
но дальше — что там будет дальше…
и — будет ли?
Споёт мне бес на косогоре
про сталь в ребро,
завяжут губы в узел горечь
и серебро,
и где-то на границе счастья
и сломе дня —
три ноты с узкого запястья
войдут в меня.