тебе там с высоты все видно, право, —
иначе ты б не славился всезнающим?
тогда скажи, какое в мире право
людей лишает крова и пристанища?
земля — что поле битвы да ристалище.
а суд — как запоздалая облава
на тех, кто пригвожден к кресту пока еще.
ответь мне, как таков, что мыслит здраво:
как люди, не умеющие плавать —
бросаются с моста за утопающим?
какие силы движут силой разума?
какая боль есть гласом вопиющего?
тебе видней, какие все мы разные, —
но однокровны в чувстве сердца, бьющего
… показать весь текст …

в воздухе подброшена монета,
слепит под софитами светил
что мне выпадает этим летом —
знает только тот, кто все решил.
будет ли тепло или ненастье,
будет ли укрыться где от гроз?
вдруг случайно станет мое счастье
поперек ребром, как и вопрос?
я не говорю, о том что вижу —
многое скрывает пыль дорог.
лето — как спасительная ниша
кто весной себя не уберег.
в воздухе подброшена монета
слепит всеми гранями глаза
… показать весь текст …

правда, высказанная в глаза,
отлично смотрится в виде шутки.
загустевшие сумерки кремом ложатся в тесто
раскаленного неба. не то, чтобы очень жутко —
но не хотелось бы оказаться
на его месте.
честно. нет ничего смешнее, чем бигуди соседки
и голые детишки, резвящиеся на срезе пляжа.
правда, высказанная в глаза — непременно метка:
чем верней, тем болезненнее и гаже.
вся вселенная — дно перевернутой лодки,
под которым умещаются и якоря, и обрывки суши.
эта правда вгрызается до слез, до больной чесотки —
видимо вот, как врачуют душу.
… показать весь текст …

счастья тебе, мой мальчик-разрыв-аорты.
ночью тебя оттесняют чужие лица.
долго мы маялись — правда, какого черта?
и почему до сих пор неспокойно спится?
ворот рубашки, мысочек на лбу, ключицы,
пальцы, намного длиннее моих, запястья, —
мальчик, мой мальчик, пора нам остановиться.

дай напоследок тебе пожелаю счастья.

очевидно, одно не должно оставаться спорным
ни минуты, ни дня, ни секунды — вот с этого вечера:
ощущения, что выжимают тебя до корня,
на том самом корню обязуются быть пресечены.

пока мерзнешь — разглядывай трещинки на ногтях: их узорчатый лак — словно изморозь на ландшафте. а в глазах так черно, будто в старой угольной шахте — ты не помнишь, как мы очутились на тех путях.
нас догнала зима. и вокруг все белым бело. твой уверенный шаг оставляет следы на чистом. а потом — ошалелый трамвай пролетит со свистом; перед тем, как отскочишь, подумаешь: повезло.
и тебе будут долго, упрямо глядеть во след, все пытаясь понять: почему ты так странно счастлив. почему, если даже на всех перекрестках — красный,
ты идешь, будто видишь один лишь зеленый свет.

голос становится тише, слабее и глуше.
тучи на небе — стальные тяжелые двери.
где-то в глубинах вселенной есть светлые души,
где-то в глубинах души есть голодные звери.
если ты тонешь — солнце морей не осушит.
если ты гибнешь — память шагов не измерит.
если не слушать себя, то кого надо слушать?
если не верить тебе, то кому можно верить?

закат солнца замирает примерно в метре
от горизонта. в сухом и застывшем ветре,
как в шерстяном свитре,
мир затихает на сорок шестом километре,
когда в баке заканчивается бензин,
и на ноль ползет отметина «литры».
солнечная корона больше похожа на митру,
улегшуюся на волнистых вихрах
туч, как божьих густых седин.

время просеивается через сито,
оставляя то, что уже забыто,
уже давно похоронено и отпето,
увековечено под гранитом —
… показать весь текст …

поднимите ее с колен. эта грязь — не вечная.
одинокие воины — жертвы слепых умов.
жены плачут. хотели помочь — а помочь им нечем. и антиидолы падают, вслед за толпой богов.

люди издревна были готовы за правду выстоять.
успокойся, шепчу. это, знаешь, ведь не конец, —
и когда умирает мечта, остается истина.
слеп не тот, кто не видит, а тот, кто душой слепец.

твердый камень дорог превращается в серое месиво.
абрикосовый запах весны покрывает гарь.
неужели от чьей-то боли кому-то весело,
если в диком порыве азарта кричат: ударь!..
… показать весь текст …

вдоль ветров дурные пули свищут,
рубят силы, как осины в чаще.
я хочу быть преданней и чище —
но стаЮ озлобленнее чаще.

жизни — не товары и не вещи.
из холодных рук огня не высечь.
если тут жестокость стала стала весче —
то она, жестокость сотен тысяч.

на, почувствуй себя в этой бренной шкуре.
на тебе и одежда висит мешками,
говоришь себе впроголодь — я тоскую,
и потом, выдыхая — я отпускаю.
ни работа, ни дом. но глухие сваи
прибивают тебя к потолку, к постели.
говоришь себе в тяготу — я пустая,
или может быть, только еще пустею.
никакая история, в самом деле.
твое прошлое с памятью будет в доле.
ну и пусть в голове твоей что-то мелет.
ну и пусть в подреберии что-то колет,
ты не съела ни с кем ни полпуда соли,
а теперь внезахлоп говоришь о рае.
… показать весь текст …

помнишь, я одевала пальто, а ты говорил мне, что все пройдет.
все проходит. и дождь, и зима, и колючий снег.
ну и что, что повторы случаются каждый год.
ну и что, что я больше не вижу тебя во сне.

я встречаю десятки и сотни знакомых лиц,
словно маски, застыли в беспомощнейшей мольбе.
ни названия улиц, ни станций, ни всех столиц
меня больше не трогают памятью о тебе.

помнишь, я одевала пальто, а ты говорил мне: все хорошо.
я тебе улыбалась, как будто вот только сняли с креста.
кто искал, говорят, уже всех и давно нашел.
ну, а мы — лишь исправно платившие по счетам.
… показать весь текст …

давай, уже завтра никто и не вспомнит о прошлом.
и пусть оно больше не кажется невыносимым.
вчерашняя скромность внезапно становится пошлой.
вчерашняя слабость внезапно окажется силой.
меняются лица людей и твои к ним чувства,
стирают с лица земли города на три сотни тысяч.
и ты привыкаешь. когда там темно и пусто,
уже никакого тепла, — ни черта не высечь.
наверное, это, по правде, не так уж плохо.
забудь обо всех и живи, как того хотела.

ведь там, наверху, никого не окрЕстят лохом*, —

им попросту нету до нас никакого дела.

чье-то время зависит от координат часового пояса.
чем короче волосы — тем длиннее воспоминания.
я не ощущаю запаха, не слышу шагов и возгласов,
не чувствую боли от вынужденного прикасания.
прохожу чужие улицы, огибая чужие здания.
и чужие дороги ведут по чужому городу.
по сравнению с вечностью мироздания
мы с тобою вечно безумно молоды.
кто-то делит год на сезоны, а жизнь — на полосы,
монохромные, как экраны в старых мобильниках.
кто-то остается в памяти колебанием голоса,
кадрами из старых немых кинофильмов,
и чье-то имя, произносимое по привычке,
вдруг оказывается вычеркнутым из священных.
… показать весь текст …

все говорят — философия, боль, закат.
цель — по возможности сгладить углы в овал.
если эмоции можно сдавать в прокат —
не говори, что не выдержишь и не знал.
все говорят — антология, личность, бог.
цель — показать что ты пламенный, не пустой.
если у нас миллион не своих дорог —
не говори, что ошибся, идя не той.
все говорят — пониманье, единство душ, —
лишь бы не признаваться, что все чужи.
если посмеешь — не говори, нарушь.

не говори — а выйди и покажи.

все события имеют места, все поступки — следствия и причины.
очень просто, пожалуй, следовать этой схеме.

жизнь — это сплошные первозначащие величины.

или — недоказанные теоремы.

можно списывать все на бури, взрывы, поезда, несущиеся под откосы,
падающие самолеты, сбои навигаций, корабли на мелях.

жизнь — это просто пересечения горизонтальных и вертикальных полосок.

или — непересечения параллельных.