Ущипни мир — может быть, ты ему снишься!

за моей нежностью прячется зверь.
любимая, ты слышишь будущее — рев лесного пожара?
это завоеватель сжигает каравеллы в порту
перед нашим неотплытием.
нам навстречу несутся горячие облака:
двухголовые белки дежавю,
нам некуда спешить.
смотри же, как красиво
опадают лунной пеной наши мечты
на маслянистые воды гавани,
и Титаник еще такой молодой — такса, закованная в броню,
с четырьмя сосками на спине,
презрительно нюхает волны,
не чувствует беды, большой и белой.
… показать весь текст …

Хочу тебя бросить,
как камень в озеро,
но не могу. К утру я сам — выжатый камень,
завернутый в мокрую простыню;
ты на кухне мурлычешь, готовишь еду.
Я проделал в тебе огромную дыру. И попался.
Женщина-капкан с промасленными волосами-зубцами.
Твои соски оставляют вмятины на моей щеке,
как шипы от футбольных бутс.
Я — изумрудный жук
внутри большого пустого шприца,
и кто-то медленно вдавливает поршень —
бежать некуда, а впереди твой пупок,
через который сочится любовный сок,
… показать весь текст …

водосточные трубы стонут от
предчувствия дождя,
прогибающиеся клавиши пыли;
наступает армия мокрых капель,
бредут зыбкие водные горы-динозавры.
и призраки вымерших животных
гуляют сквозь время,
как в переходе метрополитена — текуче-хрустального,
разрезаемые зонтами, как ножами — масло.

нить прозрачной слюны
потянулась от верхних зубов к нижним:
я открыл окно в летний дождь — и зевнул бликами сад,
целый дворец из зеленого картона
… показать весь текст …

город уполз, как пес с перебитым хребтом,
оставляя темную мазутную жидкость заводов
за собой. вчера вытаскивали из моего зрачка
стружку металлическую. тончайшую спираль.
глазная жидкость вокруг пореза уже начала ржаветь.
и я оставил мысленную зарубку
в стеклянном лесу времени. обязательно напишу
об этом однажды… когда вырасту настоящим
человеком.
а реальность улыбается, как гиена.
сорок одна атмосфера — мощность укуса.
вечером снимаю плавки, но тело
выделяет машинное масло, как деревья — смолу…
… показать весь текст …

мы юность ели с ножа.
эти ночные рыбалки, свидания под луной,
и ты, лопоухий герой,
обжигаешься обнаженной девичьей плотью,
как горячей ухой.
лунные мальки беснуются в распущенных волосах,
стог сена скрипит и мерцает,
синеют на грядках капустины, жабьи жемчужины.
сердца — две вишни — срослись боками
клейкими, лиловыми, с гнильцой взросления.
о Господи, верни ювенальное вдохновение,
синий мир на соломенных слонах…
городок в буйных садах,
и яблочным уксусом пахнет летняя кухня —
… показать весь текст …

детка, не плачь. ну, на ***?
ты же знаешь, ты же знаешь.
женские слезы действуют на меня,
как серебро на оборотня,
как динамит на
Нобелевского лауреата.
это же изощренная градация пыток,
девочка играется, манипулирует великаном.
о да, слезы — бриллианты.
имеют свою чистоту,
глубину, прочность.
порочность.
и стоимость. да, детка, у слез есть цена.
иные слезы-бриллианты
… показать весь текст …

семь жизней

ты кошка — семь жизней растрачены на чепуху,
на стирку и готовку, на варку и уборку,
на боевую раскраску лица и тела,
на чуткий сон у колыбели.
мне осталось тебя так мало.
налить тебе лунного молока?
я читаю тебя, как юношеские записки Шерлока,
как шпаргалки на девичьих коленях.
мне от тебя осталась шагреневая кожа,
и она с каждым годом всё меньше и тоньше,
но я не могу не желать, не стремиться.
мелкое перышко торчит из подушки,
… показать весь текст …

туман, как чай с молоком —
аккуратно налит в лиственное блюдце сада;
тишина — прозрачная пятнистая кошка —
осторожно берет мое сознание за холку и приносит к ней,
в частный домик с распахнутым окном.
она не спит, смотрит телик,
по её лицу-планете
гуляет сиреневый космический ветер.
даже в полутьме я вижу веснушки на щеках и лбу,
будто больной осетр швырнул ей в лицо
жменю бледно-коричневых икринок:
«на, вынянчишь на солнце, а мне не выжить…»
а туман — дымчатый пес беспамятства — увязался за мной,
этот вечерний мир — чернильный кефир —
… показать весь текст …

красный лес
Дмитрий Близнюк

ты живешь во мне.
и каждое утро подходишь к глазам
изнутри моей головы, точно к французским окнам —
чистое литое стекло разлито до самых пят,
и ты потягиваешься на цыпочках и смотришь
на едва шевелящийся зеленью водопад
нового дня,
оставаясь собою.
смотришь на знакомо незнакомый мир after-dinosaurs,
на просыпающийся в сиреневых камушках город…
я подарил тебе яркую каплю бессмертия,
… показать весь текст …

твое имя — заноза. ледокол,
петля перламутрового тумана.
твои девятнадцать — насечки на прикладе,
аккуратные, с легким наклоном.
идеальный полигон для Купидона.
пугливая грация котенка,
играющегося в траве.
шорох жуков,
и маленькие уши, словно мятные жвачки.
я немного влюбился в тебя.
нос с горбинкой, как у Клеопатры,
будто абрикосовая косточка
застряла в хоботе чайника.
я замирал от восхищения,
… показать весь текст …

это так всегда бывает. вот она,
среди провожающих —
сорванная ромашка среди толпы,
лица цвета жженого сахара, но глаза сухи.
фигуры разлуки заламывают руки из папье-маше.
потные танцоры, зажигалки, дешевый кофе, сигаретный дым,
и реальность — черный чугунный конь
бьет тяжелым копытом асфальт,
не признает никого.
а она бледная и прозрачная в это ранний час,
будто марлю накинули на воздух, поймали
солнечную девушку-невидимку, пахнет веснушками,
пресными поцелуями и виноградом.
железный конь делает шаг, второй.
… показать весь текст …

***
бросают ей в спину громким шепотом, навыворот —
«бlядь. бlядь» —
точно бьют снежную женщину
мороженой рыбой по лицу.
но им, сукам старым, мымрам и гарпиям не понять.
этот сладкий дымный кайф, когда
есть только сегодня и немного завтра, а дальше туман.
обрыв. копошатся
синие в крапинку крысы зависти,
подлости. но как им понять, мозолистым теткам и грымзам, когда
наряжается до блеска — новогоднее деревце плоти,
утопает в соблазне и мишуре. и ее всюду возят на джипах
по барам, клубам и дискоте…
… показать весь текст …

жить — точно
трахать медузу Горгону,
с марлевой повязкой на глазах:
но тебе можно подсматривать
за смертельной красотой и убожеством мира,
каменея заочно, исподволь.
зеленеет терракотовая армия деревьев в тумане.
и вот ты выкатываешься галькой
в каменное утро в каменном веке.
окаменевший первый троллейбус замер на углу —
ископаемая грустная латимерия.
окаменевшие деревья, окаменевшие облака,
дважды окаменевшие небоскребы —
смотровые вышки
… показать весь текст …

тень девочки сидит на подоконнике, трон теней.
вокруг разбросаны игрушки, тени кукол,
внутренности дома теплы, сыры и темны как грибница,
сумрак выпил воздух комнаты, как лисица яйцо,
лишь на кухне блимкает болезненный свет натриевых ламп,
лунные нутрии тихо визжат,
пожираемые собственными тенями — заглатывают с хвоста;
ночь, дрожащее ожерелье из черных слез и огней, плач нефти
по одноклеточной уютной молодости;
ластик тишины съедает контуры моего присутствия,
белое превращает серое в бесцветное…
… показать весь текст …