Русский солдат, простоявший в карауле бессменно девять лет, остался верен присяге…
Он охранял склад, и слышал как саперы минируют крепость, но ждал когда его сменят. Видимо саперы очень торопились и поэтому не проверили остался ли кто-нибудь в помещениях. Прогремел взрыв и часовой понял что его склад завалило, и ему не выбраться. Но в помещение проникал воздух, и осталось много еды.

В 1918 году руины героической крепости стали частью независимой Польши. Начиная с 20-х годов, польское руководство включило Осовец в свою систему оборонных укреплений. Началось полномасштабное восстановление и реконструкция крепости. Было проведено восстановление казарм, а также разборка завалов, мешающих дальнейшему ходу работ.

При очередной разборке завалов, поляки обнаружили склад, и продолбив дыру в стене вошли туда. Первым в темноту спустился унтер-офицер и был остановлен окликом:
-Стой! Кто идет?
Унтер офицер испугался и выбежал наверх. И как полагается, на верху, он получил должную взбучку от офицера за трусость и глупые выдумки. Приказав унтеру следовать за ним, офицер сам спустился в подземелье. И снова, едва лишь поляки двинулись по сырому и темному тоннелю, откуда-то спереди, из непроницаемо-черной мглы так же грозно и требовательно прозвучал окрик:
-Стой! Кто идет?
Вслед за тем в наступившей тишине явственно лязгнул затвор винтовки. Инстинктивно солдат спрятался за спину офицера. Подумав и справедливо рассудив, что нечистая сила вряд ли стала бы вооружаться винтовкой, офицер, хорошо говоривший по-русски, окликнул невидимого солдата и объяснил, кто он и зачем пришел. В конце он спросил, кто его таинственный собеседник и что делает под землей.

Поляк ожидал всего, но только не такого ответа:
— Я, часовой, и поставлен сюда, охранять склад.

Сознание офицера отказывалось воспринять такой простой ответ. Но, все же взяв себя в руки, он продолжил переговоры.
— Могу я подойти, — взволновано спросил поляк.
— Нет! — сурово раздалось из темноты. — Я не могу допустить никого в подземелье, пока меня не сменят на посту.

Тогда ошеломленный офицер спросил, знает ли часовой, сколько времени он пробыл здесь, под землей.
— Да, знаю, — последовал ответ. — Я заступил на пост девять лет назад, в августе тысяча девятьсот пятнадцатого года. Это казалось сном, нелепой фантазией, но там, во мраке тоннеля, был живой человек, русский солдат, простоявший в карауле бессменно девять лет. И что невероятнее всего, он не бросился к людям, возможно врагам, но все же, людям общества с которыми он был лишен целых девять лет, с отчаянной мольбой выпустить его из страшного заточения. Нет, он остался верен присяге и воинскому долгу и был готов защищать вверенный ему пост до конца. Неся свою службу в строгом соответствии с воинским уставом, часовой заявил, что его может снять с поста только разводящий, а если его нет, то «государь император».
После переговоров и доказательства что Российской Империи больше нет, а крепость теперь принадлежит Польше часовой сдался.
Его вывели наружу, но не подумали что он девять лет был в темноте и от яркого солнца часовой ослеп.
Полякам говорили что такой солдат пример патриотизма, и предлагали русскому солдату остаться в Польше, но он отказался и его вернули на родину.
В Советском Союзе его не ожидал такой теплый прием, и его подвиг не был воспет.