Незнакомец, словно обезумевший от горя, вцепился в неё, как утопающий за соломинку. Воздух застыл в лёгких, сдавило грудь от неожиданной близости. Она оцепенела, не зная, как вырваться из этого странного плена.
Он молчал, лишь судорожно вдыхал воздух, обжигая её волосы своим дыханием. В этом прерывистом дыхании вдруг прорезались тихие, болезненные всхлипывания. Он плакал? Этот незнакомый мужчина, прижавшийся к ней в отчаянной мольбе, тонул в пучине собственного горя. И страх, скользнувший было в сердце, уступил место неожиданному сочувствию. Неуверенно, словно боясь спугнуть осторожную птицу, она подняла руку и коснулась его спины.
Лёгкое прикосновение стало толчком. Он отстранился, всё ещё цепляясь за её плечи, и поднял на неё своё измученное лицо. Красные, опухшие глаза смотрели с потерянностью и бездонной болью. Несвязные обрывки фраз, словно осколки разбитого зеркала, сыпались с его губ — потеря, отчаяние, безысходность…
Он заснул, обессиленный, в её объятиях. И даже сон не разжал его крепкой хватки. Она была незнакомкой, случайной гаванью для его шторма. Что заставило его так отчаянно в неё вцепиться? Может быть, тишина, окутывающая её словно саван, её спокойный взгляд, или готовность принять чужую боль, как свою? Сейчас она была его якорем, тонкой нитью, удерживающей над пропастью. Он чувствовал ее раздражение, но не мог отпустить. А она молчала. Из вежливости. Жаль ей его не было. Он всего лишь прохожий в её жизни. Но не сопротивлялась. Из вежливости.