«Бог не вне нас — Он ждёт, когда мы узнаем Его голос внутри собственного сердца».

Это один из самых глубоких и таинственных вопросов, какие только можно задать: знал ли Иисус, кто Его Отец? Если рассматривать с точки зрения христианского вероучения, ответ — безусловно да. Уже в двенадцать лет Он произносит слова, которые потрясают даже Его мать: «Разве вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему?» (Лк. 2:49). Это не просто религиозная формула — это пробуждение самосознания, осознание своей связи с Неведомым, того, что позже будет названо Сыновством Божьим. Но если рассматривать этот вопрос философски и человечески, то перед нами открывается картина гораздо сложнее и глубже.

Знание не приходит как вспышка, оно не есть факт — оно процесс, распознавание, созревание. Возможно, Иисус, как и Будда, как и Сократ, как и все великие, шёл к осознанию своей миссии шаг за шагом, проходя через внутренние кризисы, искушения, сомнения. Будда, покидая дворец, не знал, что станет Просветлённым; Сократ, начав путь, не понимал, что его внутренний «даймонион» — голос Бога в душе; Мухаммад, услышав первый зов в пещере Хира, был в смятении и страхе, пока не осознал: это — Слово Всевышнего. Иисус, как и они, проходил путь узнавания — от человеческого к божественному, от сына плотника к Сыну Бога. Его знание не было сухим понятием, а внутренним откровением, опытом, который прожигает душу.

Он ощущал Отца не как «кого-то», а как дыхание в себе, как пульс любви, как источник слова, которое через Него говорит само бытие. Когда Он произнёс: «Я и Отец — одно», — это была не декларация статуса, а выражение пережитого единства человека и Абсолюта. В этот момент граница между человеческим и Божественным исчезла, как исчезает тень в полдень.

И в этом Он близок всем, кто шёл к истине через внутреннее молчание. Лао-цзы сказал: «Дао, которое можно назвать, не есть истинное Дао», и Христос говорил об Отце не как о догмате, а как о живом присутствии, которое невозможно назвать, но можно ощутить. Будда молчал о Боге, но в этом молчании дышал тот же свет. Сократ утверждал, что «истинное знание — это знание незнания», и тем самым очищал путь для откровения. Все они — разные языки одной истины: человек не находит Бога, а вспоминает Его, и Бог не снисходит к человеку, а пробуждается в нём.

В этом тайна Иисуса: Он не утратил человека, став Богом, и не перестал быть Богом, оставаясь человеком. Он довёл человечность до её божественного предела, осветил её изнутри, показав, что «Царствие Божие внутри вас». Не где-то «там», не «потом», а здесь — в сердце, в дыхании, в тишине между словами.

И, быть может, все мы, как странники времени, идём тем же путём — от неизвестности к воспоминанию. Мы ищем Бога вовне, пока однажды не узнаём Его в себе: в нежданной доброте, в беспричинной радости, в тихом «да» миру. Тогда становится понятным: «Не я живу, но живёт во мне». Это знание нельзя передать словами — его можно только прожить. Оно делает человека не мудрым, а живым.

Элияр Тураний
из книги «Слово и Тишина»