Профессор Кисляткин в этот день был необычайно собран и холоден. Он вошел в аудиторию, и в его взгляде была ледяная, почти осязаемая ярость. Он подошел к доске и, не говоря ни слова, резко написал мелом одно слово: РАБСТВО. Затем, резко повернувшись, он посмотрел на студентов. — Я ждал. Ждал, что хоть один из вас подойдет ко мне и скажет: «Профессор, я посмотрел на свою руку и понял: она не моя. Она принадлежит системе». Но нет. Никто! Никто не смог признать даже эту простую, отвратительную правду. Вы настолько рабы, что даже не хотите быть свободными! — Его голос звенел от напряжения. — И знаете, почему? Потому что вы все, до единого, смотрите на Запад. — Цивилизация на ненависти. Вам кажется, что Запад — это свет, свобода, прогресс. Ха! Это самая большая ложь, которую вам вбили в голову. Запад — это цивилизация, построенная на ненависти. На ненависти к себе и на ненависти к другим. — Посмотрите на их историю! Они покоряли, грабили, уничтожали. Они несли не свет, а смерть! И что они делали, чтобы оправдать это? Они говорили, что все остальные — дикари. Они говорили, что у них миссия — «цивилизовать» другие народы. Это и есть их основа! Не разум! Не просвещение! А ненависть! — И сейчас ничего не изменилось. Только теперь они несут не огонь, а «демократию». Несут не смерть, а «гуманитарную помощь». А результат? Тот же самый. Они забирают ваши ресурсы, вашу историю, вашу душу. А вы? Вы с радостью отдаёте им это. Потому что верите, что они лучше вас.
Это была самая резкая, самая болезненная из его лекций. Он требовал от нас не просто критики, а тотального отрицания фундамента, на который мы, как послевоенное поколение, привыкли равняться. Но он бил не по их демократии, а по нашей зависти. Он говорил: вы не хотите свободы, вы хотите, чтобы вас тоже грабили, но на стороне грабителя.
Студент, явно подхвативший общее настроение, осторожно возразил: — Но ведь там уровень жизни выше… — Выше?! — Профессор шипел. — За чей счёт?! За счёт тех, кого они грабили столетиями! За счёт нас! Их благосостояние — это прямое следствие нашего рабства! И вы, вместо того чтобы это понять, хотите быть такими же, как они! Вы хотите быть рабами, но только на их стороне! — Цена восхищения. Я видел это своими глазами. Когда рухнул Советский Союз, они пришли. Они называли себя друзьями. Они давали нам кредиты, они учили нас «демократии». А что они делали на самом деле? Они покупали наших чиновников, забирали наши заводы, и всё, что мы строили, превратили в руины! И вы думаете, что они нас любят? Нет! Они нас презирают!
Он подошел к доске, стер слово «РАБСТВО» и написал: НЕ-НА-ВИСТЬ. — Вот оно! Вот что движет ими! И эта ненависть к чужому, к иному, рано или поздно их самих и сожрёт. Я в этом уверен. Потому что цивилизация, построенная на таком фундаменте, не может существовать вечно!
В этот момент зазвенел звонок. Шум в аудитории на нарастал. — Ваше время вышло! — Профессор крикнул, чтобы перекрыть шум. — Дома! Ничего не читать! Сходите в библиотеку и найдите книгу о своей собственной истории. Не ту, что написана победителями! А ту, что написана вашими дедами и прадедами! И попробуйте найти, как ненависть Запада проявлялась в вашей собственной жизни. Я жду вашего ответа на следующем семинаре! И помните: пока вы не увидите ненависть, вы не поймёте, что такое истинное рабство!
Он вышел. Мы, студенты, оставались сидеть. Впервые за все лекции мы чувствовали не просто разочарование, а обиду — и это была та эмоция, которую он пытался разбудить. Если нас ненавидят, значит, мы не «никто». Значит, мы — враг. А врага ненавидят потому, что он силен.
Его задание было не про поиск истины. Оно было про поиск достоинства в чужой ненависти. Он заставлял нас перестать восхищаться Западом и начать видеть в нем не идеал, а противника, чтобы мы наконец осознали, на чьей стороне наша собственная, до сих пор не признанная, «рука». И в этом, я понял, была его последняя надежда на наше освобождение.