Очерк: «Ревизор эпохи перемен»
(О части первой повести «Хроника одной войны»)

Вступление:
Я не искал войны, но она сама находила меня — в кабинетах, в коридорах, в командировках. Моя жизнь в КРУ — это не просто ревизии, это хроника борьбы за право быть услышанным.

Глава 1: Детонатор
«Иногда самый громкий выстрел — это звук печатной машинки.»
30 января 1991 года. Заявление, отпечатанное на машинке, с дыроколом в виде «трёх четвертей Луны» — как символ защиты, как вызов. Статья 42 КЗоТ — мой щит. Но в глазах правления — это пуля, просвистевшая у виска. Я не знал, что бумага может быть столь громкой.

Глава 2: Тени забытых предков
«История не уходит — она ждёт, чтобы её снова услышали.»
Село Уралово — место, где история дышит из-под земли. Штаб Рокоссовского, Красное Казачество, переименование в честь актёра, игравшего Хлестакова. Ирония судьбы: ревизор приезжает в село, названное в честь «Ревизора». Мороз, автобус, кашель — всё это не просто быт, а фон для внутренней драмы. «Нервный кашель» — как симптом борьбы с системой.

Глава 3: Решающее оборонительное сражение
«Когда аргументы становятся оружием, кабинет превращается в окоп.»
11 февраля 1991 года. Кабинет №29. Диалог с Лыхно и Макаренковым — как шахматная партия. — «Вы не Евдокия Михайловна. Всё ваше сокращение сшито белыми нитками… и не просто белыми — а гнилыми.» — «Но сшито прочно!» — ответ, достойный сцены. Здесь каждый аргумент — как выстрел, каждый жест — как окоп.

Глава 4: На войне, как на войне
«Даже смерть не освобождает от долга быть честным.»
Смерть завскладом. Эпилепсия, лестница, реанимация. — «Да замолчи ты!» — крик коллеги, как попытка заглушить реальность. Но я не могу молчать. Я — ревизор, и даже смерть становится частью отчёта. Командировка в Чупаховку. Актовый зал, карта войны, красно-розовое месиво — как отражение моей собственной борьбы.

Эпилог:
«Я не стал героем, но стал тем, кто записал, чтобы не забыли.»
Я не стал кандидатом наук, не стал председателем, не стал героем. Но я стал свидетелем. И если мои акты — по десять страниц, то это не от тщеславия, а от стремления к точности. Потому что каждый рубль, каждая строка — это не просто цифра, а элемент схемы, отражающей реальность. Это попытка сохранить правду в эпоху, где её всё труднее найти. Моя работа — не обвинение, а поиск ложки дёгтя в бочке мёда. Не для того, чтобы омрачить, а чтобы не дать сладкому скрыть суть.