Когда-то давным-давно в Японии жил великий сёгун Асикага Ёсимаса, который любил чайные церемонии и обладал прекрасной китайской чайной чашкой. И вот однажды эта чашка разбилась. Сёгун был очень опечален, и тогда один японский мастер предложили гениальное решение: он склеил осколки чашки, используя натуральный лак (уруси), а затем покрыл линии склейки золотым порошком. И уродливый шрам, соединяющий осколки чашки превратился в придающие особое достоинство и красоту причудливые золотые прожилки, которые символизировали стойкость, уникальность, преобразование и пройденный путь. Эта история считается началом искусства кинцуги («починка золотом»), которое с тех пор стало глубокой философской метафорой исцеления и принятия собственного несовершенства.
Вот и с человеческой душой все то же самое — она цельная, функциональная, красивая в своей завершенности и вмещает в себя наши чувства, мысли и опыт. Она собирается из бесчисленного множества впечатлений и переживаний. Но она, как и фарфоровая чашка, хрупка. И с каждым ударом — травмой — на ней появляются трещины. Сначала мы пытаемся их не замечать, но эти трещины не исчезают, они множатся и ширятся, пока однажды не случается то травматическое событие, в результате которого мы распадаемся на множество осколков. И части наших воспоминаний, чувств и мыслей отделяются друг от друга, потому что находиться вместе им невыносимо больно. Мы больше не чувствуем себя целыми, а превращаемся в кучу острых ранящих осколков. Мы смотрим и не узнаем сами себя: «Это не я», «Этого не было» (так работает механизм диссоциации — спасительный в момент «удара», но разрушительный в долгосрочной перспективе). Некоторые осколки (самые болезненные) мы и вовсе отбрасываем так далеко, что они кажутся чужими (это вытеснение). И наша «чаша» больше не может выполнять свою функцию — она не может «держать» наши чувства и не может быть прежним вместилищем для нашей привычной жизни…
Но если следовать философии кинцуги (которая учит, что трещина — это не конец, а начало новой истории), и осколок за осколком с уважением и заботой соединить части своей души (не забывая даже про самые крошечные кусочки мыслей, чувств и телесных ощущений, разложенных на мягкой ткани смысла) золотым лаком осознания и принятия, то травма хоть и никуда не исчезнет, но приобретет ценность. Через философию кинцуги мы не обесцениваем боль, а подсвечиваем силу, которая позволила эту боль пережить. И на душевные шрамы смотрим не как на признаки слабости, а как на золотые линии опыта, историю своей жизни и память о стойкости.
Узор кинцуги никогда не повторяется, как и человек. Уникальный набор травм, опыт преодоления, защитные механизмы и стратегии выживания формируют ту неповторимую личность, где красота кинцуги в золоте подлинности и знания о себе. Это понимание, что твоя ценность не в безупречности, а в целостности, обретенной через опыт распада и воссоединения, обозначенный золотыми линиями, бегущими по поверхности твоей жизни…
Клинический психолог