Шестеренки боя захлестнули арену. Воздух дрожал от статического электричества и машинного масла. Девочка, хрупкая тень в свете неоновых вывесок, перекатилась за груду ржавых труб, уходя от взрыва, сотрясшего землю. В руках её — верный арбалет, изящное хитросплетение латуни и шестеренок.
Её противник, высокий и худой, казался призраком из другой эпохи. Длинный черный плащ развевался за спиной, а широкая шляпа с дерзким пером отбрасывала тень на лицо. Черные волосы, чуть вьющиеся, были собраны в низкий хвост. В его викторианском костюме было что-то одновременно аристократическое и зловещее. Но главным было оружие в его руках — массивный автоматический гранатомет, чудовищный гибрид старой и новой эпох.
Каждый выстрел заставлял содрогаться не только постройки, но и саму землю под ногами. Девочка действовала быстро, полагаясь на ловкость и знание руин. Стрела, выпущенная из арбалета, прочертила траекторию сквозь дым и искры, целясь в открытые участки тела противника. Тонкий свист рассек воздух, но мужчина словно предвидел её атаку. Он уклонился, плащ взметнулся, как крыло темной птицы.
Он не произнес ни слова. Только взгляд, холодный и расчетливый, пронзил её, словно ледяная игла. В ответ он обрушил шквал снарядов, заставив девочку вновь уйти в укрытие. Она оказалась быстрой, ловкой, хитрой. Одна выпущенная стрела пронзила его насквозь, оставив лишь след, словно ожог от электрического разряда.
Он не кинулся на нее. Он просто замер. Несколько долгих мгновений стоял неподвижно, словно статуя, высеченная из стали и отчаяния. Плащ обмякшими складками свисал с плеч, перо на шляпе поникло. Похоже, она победила… на этот раз.
Осторожно, словно приближаясь к дикому зверю, девочка вышла из укрытия. Сердце бешено стучало, но в глазах плескались не уверенность, а скорее сожаление и неуверенность. Сомнение терзало ее: правильный ли путь она выбрала? Она приблизилась к поверженному противнику, обходя его сбоку, словно опасаясь внезапной атаки.
Остановившись в шаге от него, девочка протянула руку. Движение было неуверенным, словно она сама сомневалась в своем порыве. Кончиками пальцев она коснулась его лба.
Мужчина вздрогнул. Очень медленно он поднял на нее взгляд. Что отражалось в этих глазах? Ярость? Презрение? Нет… скорее… пустота. Глубокая, всепоглощающая пустота. И что-то еще… тень понимания?
Его рука, закованная в перчатку из вороненой стали, поднялась навстречу её. Пальцы медленно сомкнулись вокруг её запястья. Не сжимая, не отталкивая. Просто фиксируя прикосновение. Словно это последнее, что связывало его с реальностью. В этом жесте угадывалось не поражение, а скорее… усталость. Вековая усталость.
Тишина, нарушаемая лишь треском искр и гулом далеких машин, казалась оглушительной. В этом безмолвном контакте было больше смысла, чем в тысячах слов.
Девочка осталась стоять посреди арены, одна, посреди руин. В пыли, там, где он стоял, валялось перо с его шляпы — черное, сломанное, одинокое. Она наклонилась и подняла его. В его хрупкости она увидела отражение его собственной сломленности. Что-то в этом жесте отдавало прощанием.