И снова что-то там «рябин», и хорошо, и слава Богу. Нас всех учили понемногу работе солнечных турбин, искусству громкой немоты. Другой возможности не зная, мы странно выросли, родная: то акробаты, то шуты. Куда деваться — как на грех, реально некуда деваться. Высоколобая бравадца сквозит из облачных прорех, течёт небесная вода, и нескончаемы запасы. В деревню, к тетке, в глушь, в пампасы. Столбы, вагоны, провода.
Отлажен точный механизм перемещений. В самом деле — здоровый дух в здоровом теле плюс нездоровый оптимизм. Не выбирая времена, места мы рьяно выбираем, а что над крышей, кто за краем, какие громче имена — никто не ведает из нас. И замечательно, чего там. Олимп давно — согласно квотам, согласно ловкости — Парнас. Иным — рыбачить на косе, скитаться вечно у подножий. Считая сны заплечной ношей, мы уцелеем, но не все. Тогда смотри из-под руки, от осознаний холодея: ныряют в сказки чародеи, взлетают к звёздам дураки, пока мы бесимся и врём, ещё глупей, еще свободней. Тьма устрашает подворотней, ночь бронзовеет фонарём.
И снова что-то там «дождя», притихших парков побежалость. Беспечно лето задержалось, волнуясь, машет, уходя, подрастерявшимся «не нам». Куда бы вдруг не заносило — дорога, милая, по силам пиратам, ведьмам, колдунам. Пейзаж косит под старину, пейзане счастливы и кротки. В пампасы, в глушь, в деревню, к тётке, читай — в волшебную страну.
И в добром городе твоём проснётся рыжая волчица. И что-то нужное случится. И мы вернёмся. И споём.