Одна женщина спросила меня: «Правда ли, что „отношения“ с едой и отношения с матерью как-то связаны?» Расскажу.
С позиции психоанализа, расстройства пищевого поведения (РПП) — это не просто проблемы с едой или телом, это симптом, который говорит о глубинных, невыраженных конфликтах, уходящих корнями в самое начало жизни и нарушение процесса символизации. Еда и тело — это лишь сцена, на которой разыгрывается давняя внутренняя драма.
В ранних отношениях младенца с матерью еда (грудное молоко, смесь) — это не просто питание. Это первый и самый мощный символ любви, заботы, близости и безопасности. И если мать была «недостаточно хорошей» (по Винникотту), то еда, вместо того чтобы стать символом любви и безопасности, превращается в объект тревоги и ненависти. Она становится заместителем того, чего не было: стабильной, надёжной, любящей связи, и той реальностью, которую можно контролировать.
Тело для человека с РПП- это не просто холст, на котором он пишет историю своих внутренних страданий, это единственное, что осталось от «Я». Изменяя тело, он пытается изменить своё внутреннее состояние. Мир делится на «хорошую» еду (то, что можно контролировать и создает иллюзию безопасности) и «плохую» еду (то, что нужно изгонять как символ того, что когда-то не удалось «переварить»), на «хорошие» и «плохие» части себя. Еда, которая должна символизировать любовь, теперь становится объектом контроля, а жизнь — полем боя, где разыгрывается драма между «хорошим» и «плохим».
Для аноректической личности, контроль над телом —это всемогущая попытка создать себя с нуля и отгородиться от хаотичного и непредсказуемого внешнего мира. Нежелание принимать пищу — это как отказ от любви. Это первый, отчаянный жест сепарации, попытка избежать вторжения и сохранить собственную, хрупкую целостность. Человек, отрицая пищу, отрицает свою зависимость от кого-либо, включая мать. И это про глубокий нарциссический конфликт: тело становится единственным объектом, в который можно инвестировать, поскольку отношения с другими людьми кажутся слишком опасными и ненадёжными.
В булемической динамике цикл поглощения/очищения — это не просто ритуал. Это акт проективной идентификации, где невыносимые части матери или себя сначала помещаются в еду (поглощение), а затем отторгаются и выбрасываются (очищение). Это способ «изгнать» то, что человек не может выдержать. Это, война внутри человека, между желанием принять любовь (поглощение пищи) и страхом перед этой любовью, который заставляет её отвергать (очищение). Это символический танец между принятием и выталкиванием.
Говоря об РПП, как о драматическом дуэте матери и дочери, нужно отметить, что этой драме есть и третий, отсутствующий персонаж: Отец. Его роль в психоанализе не сводится к биологическому отцовству; он — закон, который разделяет и открывает путь в символический порядок. Когда этот закон отсутствует или его голос не звучит, то дуэт матери и дочери становится трагическим кольцом, в котором они замкнуты. Мать, чьё желание не было ограничено Отцом, становится для дочери всепоглощающим зеркалом, отношение с едой —криком, который так и не прозвучал, а тело из живой плоти, превращается в древний пергамент, на котором она пытается стереть надписи, оставленные желаниями Значимого Другого…
Клинический психолог