И вот подбирается, крадучись, принц к дракону, пыхтит, ловчит, старается… Даже вспотел под доспехами, и правый глаз задергался. Подбирается, подбирается… А тот на него — ноль внимания! Надо тебе мимо пройти — так иди. Надо тебе мешок сокровищ из пещеры взять — так бери. Надо тебе деву в длинном белоснежном платье увезти — так пожалуйста! (Да и вообще непонятно, зачем этих дев каждый год пачками оставляют. Притащат, как котят к подъезду, бросят, а ты потом успокаивай их, корми, пои, хоромы в соседнем царстве-государстве подыскивай, житье-бытье им там устраивай…)
— Непорядок! — решил принц. — Чего это дракон лежит себе спокойно, греет переливающееся разными цветами брюхо на солнышке? Плюхает по озеру задней лапой в такт попискивающим птицам и довольно щурится?! В общем, не реагирует, как положено. Не соответствует, так сказать, царственным ожиданиям, предпочтениям и запросам.
Приосанился принц, подбоченился, гаркнул по-молодецки, и давай дракона венценосными берцами попинывать да кольчужными перчатками поколачивать. Не шлепок, так зуботычина! Не плевок, так подзатыльник.
— Какой невоспитанный принц, — подумал дракон, отодвинулся подальше и фыркнул на него маленьким облаком тёплого пара. Мол, оставь меня в покое да иди мимо дальше по своим делам.
А принц все не унимается, бежит-спешит-торопится за драконом следом. Раз тот отворачивается, отползает, блестящей чешуей от монарших тумаков отгораживается — значит, нужно пинать сильнее!
— Ах ты грязное чудовище, тупая ящерица, мордокрыл нецивилизованный! — вопит принц. — Куда это ты собрался? Уж я полакомлюсь твоей печёнкой! Уж я наделаю из твоей шкуры ковриков! Ты должен лишиться своей бесовской головы, а уж я порадуюсь этому обрубку, может, даже над камином во дворце повешу как знак моей доблести! Давай поднимай свой ржавый бампер, рожа протокольная!
— Ага, щас, разбежался. Кому должен-то? И что этот прохожий такой буйный? Может, его бредопчелы покусали? Или нервоволки? — подумал дракон, и отполз ещё дальше, выпустив в принца облако пара побольше, размером с лошадь. Но лапой уже, естественно, в озере болтать перестал. И довольно щуриться — тоже. Да и как тут продолжать щуриться и нежиться, когда в тебя тычут чем попало, ещё и орут противным голосом всякие непотребства.
А принц уже из последних сил надрывается, даже щеки побагровели. И вена на лбу конвульсивно дёргается, и глаза лихорадочно выпучиваются, как у страуса под ЛСД.
Вытащил принц острый меч-кладенец, и давай с размаху колоть дракона во все бока.
Не выдержал дракон. Развернулся, зарычал раскатистым гулом, да так полыхнул огнём, что у принца и меч-кладенец расплавился, и корона.
Тогда принц отскочил от лужицы растекающегося металла и говорит дракону:
— Ты вообще нормальный? Какой-то неадекватный, нервный, психованный, истеричный дракон! Никакой осознанности. Вообще непроработанный. У тебя с головой проблемы. Сходи к психиатру, подлечись.
А потом развернулся и побежал обратно к городу, пугая всех встречных-поперечных видом своих обгоревших кудрей, копотью на одежде и возгласами: «Дракон! Дракон! Жуткий страшный дикий дракон! Так и запишите! Так и передайте!»
Всем верны фразы по типу «твоё восприятие, эмоции и реакции — это только твоя ответственность». Кроме того, что они полностью исключают другого участника из поля воздействия на их формирование. Чем и пользуются те, чья цель — не решить проблему, а подмять «противника» под себя, оставшись в белом. Отсюда и растут вводящие в ступор диалоги, когда один наезжает, как татаро-монгольское иго, а попытки второго экологично вести разговор разбиваются о глухую стену, и его выводы выворачиваются наизнанку.