Старый Педро точил старый ржавый нож. Он неспешно возил его по бруску вперёд-назад и вздыхал. Размеры ножика навевали мысли о Рембо и боевых действиях партизан в джунглях Амазонки.

Педро прервал своё занятие и взглянул в окно, в уголке левого глаза блеснула слеза. Он проверил большим пальцем остроту лезвия, плюнул на брусок и продолжил занятие, поглядывая в окно и вздыхая.

В комнату зашёл старший сын Педро — Рамон. Слегка покашлял, когда понял, что отец его не заметил.

— Здравствуй отец.

— А… Рамон! Заходи.

Помолчали

— Видишь, как оно… — тихо проговорил Педро — Даже камень плачет.

И Педро смахнул огромной мозолистой рукой предательски выкатившуюся слезу.

— Садись — сказал Педро.

Он бросил на стол свой нож, вытер тряпкой руки и выдвинул из-под стола табурет. Рамон пристроился на сундуке, Педро сел на табурет, спина его согнулась, огромные ладони безвольно повисли между колен. Он взглянул на сына, открыл рот, но ничего не сказал, а только махнул рукой и сунув руку за стол потянул, что-то большое.

Из-за стола он достал десятилитровую бутыль, заткнутую маисовой кочерыжкой. Судя по напряжению рук старика Педро, бутыль была полна, но жидкость внутри была абсолютно прозрачной и казалось, что бутыль пуста. «Слеза Ангела» называл её Педро.

Открыв ящик стола, Педро взглянул на Рамона, тот кивнул.

— А тебе нормально?.. — спросил Педро

— А-а-а — махнул рукой Рамон — Что я с отцом выпить не могу?!

Он встал с сундука, снял пиджак с партийным значком на лацкане и повесил его на гвоздь. Засучивая рукава белой рубашки он крикнул в дверь: Sashka! Педро в это время достал из ящика стола два гранёных стакана и протирал их той же тряпицей, которой только что вытирал руки.

В дверях появился смуглый кудрявый мальчишка в синих шортах, белой рубашке с красным галстуком на шее и пионерским значком на груди.

- Да, папа! — мальчишка стоял на вытяжку и лучезарно улыбался.

«Как же быстро растут мальчишки» — подумал Педро — «А ведь совсем недавно его принимали в Январята, и мы вместе ходили покупать Январятский значок… не такой, что дают в школе, а настоящий, эмалированный, на закрутке. Че на том значке очень похож на Sashku, такой же кудрявый и радостный»

— Ты вот что, Sashka… сгоняй на кухню, попроси бабушку собрать нам чего… и сюда неси — сказал Рамон.

— Не даст — деловито сказал Sashka — и заругает!

— Сегодня не заругает — сказал старый Педро, снова вытирая руки тряпкой — ну-ка подь сюды.

И он махнул рукой. От общения с внуком у него теплело на душе. Хотя он и не мог простить сыну это дурацкое заморское имя. Он подхватил подошедшего внука и усадил на колено.

— Ну как там, в школе? — спросил Педро — что нового?

— На ГТО сдавали, я дальше всех ананаску кидаю, и полосу препятствий быстрее всех прохожу. А на следующей неделе будем бороться с кулаками и самогонщиками, плакаты будем клеить и речёвки разучиваем.

— Вот молодцы — Педро потрепал внука по шевелюре — ну беги к бабушке.

Педро ещё улыбаясь смотрел в след убежавшему внуку, а лакированные сандалии с белыми носочками уже исчезли в темноте коридора.

Педро повернулся к сыну, поднял с пола бутыль, с трудом вытянул кочерыжку. По комнате разнёсся аромат ни с чем не сравнимого блаженства. Ухватив верёвочную петлю на горлышке, Педро, привычно положил бутыль на сгиб локтя и поднёс горлышко к стаканам.

— Мне половинку — сказал Рамон.

Старый Педро проигнорировал просьбу сына.

Рамон вздохнул, взял свой стакан и сев на сундук протянул стакан в сторону отца.

— Не чокаясь — сказал Педро глядя в окно.

Глаза его снова стали влажными. Он опрокинул свой стакан в рот. В два глотка жидкость провалилась в недра старого Педро. Рамон пил не спеша, маленькими глотками, кадык его двигался вверх и вниз прогоняя Слезу Ангела в глубину крепкого, смуглого тела. Оторвав пустой стакан от губ, он ещё несколько секунд сидел с закрытыми глазами, смотрящими в потолок. Открыв глаза, Рамон увидел у своего лица карамельку «Лаймик», зажатую в мозолистых пальцах Педро. Рамон покачал головой, открывать рот не хотелось, ворвавшийся внутрь воздух обожжет гортань и уничтожит вкус божественного нектара. Они посидели молча несколько секунд. Старый Педро смотрел в окно и глаза его всё больше увлажнялись. Педро снова поднял бутыль, привычно устроив её в сгибе локтя. Рамон придвинул свой стакан (по каким-то только им известным признакам они различали эти два стакана и всегда пили каждый из своего).

На пороге комнаты появился Sashka с двумя тарелками. На одной лежали нарезанные сыр и лайм, и стояла солонка. На второй лежали маринованные помидоры, и перчики чили и халапеньо.

— Бабушка просила и ей налить — выпалил Sashka, вскинул руку в пионерском приветствии и исчез за дверью, чуть не сбив старую Каталину, которая тяжело перешагнув порог входила в комнату. В одной руке Каталина держала огромную чугунную сковороду с кесадильей, в другой она держала тарелку с двумя дюжинами буррито. Принесённым можно было накормить с дюжину янки или два десятка французов. Старый Педро, в мгновение ока оказавшийся рядом с любимой, подхватил тарелку и сковородку и ткнулся пышными усами в морщинистую щёку Каталины. Пристроив посуду на столе, Педро вытер табурет тряпицей и подвинул его супруге. Та замотала головой, вытирая руки о передник. Педро потянулся и достал откуда-то со шкафа маленькую рюмочку на тонкой ножке, поставил на стол между двумя стаканами и привычно подхватил бутыль. Приняв полную рюмку, Каталина взглянула в окно, отсалютовала рюмкой в направлении взгляда и выпила не чокаясь и не произнеся ни слова. Подхватив с тарелки маринованный халапеньо, Каталина чмокнула старого Педро в щёку, попросила много не пить и ушла, оставив мужчин грустить в одиночестве.

***

Через пару часов, когда бутыль опустела примерно на четверть, из комнаты выходили двое мужчин. Старый Педро держал в руках огромный нож. Рамон понуро шёл рядом.

— Но ведь можно для медицинских целей… — продолжал Рамон явно прерванный разговор.

— Узнавал уже — ответил Педро — Квоты были, но закончились не начавшись, партийные бонзы получали квоты.

— Перестройка — презрительно протянул он — Гласность!

Педро сплюнул. Дойдя до угла дома, он остановился и замер в нерешительности.

— Да как же я… своими руками… свою кормилицу… — Педро уже плакал и слова прерывались всхлипами.

— Тебе помочь, пап? — спросил Рамон положив руку на спину отцу.

— А?! Нет! Я сам! — отмахнулся Педро.

— Я сам! — повторил он тихо.

— Можно вызвать специалистов — сказал Рамон.

— Да шиш им!!! — возмутился старый Педро, и решительно зашагал к забору.

***

— Вот оно чё… — говорил старый Педро, любовно поглаживая толстый мясистый бок, не обращая внимания на колючки огромного старого кактуса — Не одобряет, значит, Социалистическая Латинская Америка это самое…

И старый Педро, со слезами на глазах, занёс над головой свой старый огромный нож.