Одни души-смотрители, находившиеся в телах людей, живущих в разных частях планеты, не могли наговориться, обсуждая с какой любовью, радостью и упоением матери всего мира, глядя как на чудо, впервые берут на руки своих новорожденных малышей; качают их на руках; поют им, возможно, самые важные в жизни, колыбельные песенки. А позже делают всё от них зависящее, вплоть до готовности полного самопожертвования ради ребенка, чтобы их дети выросли здоровыми и счастливыми.
Другие Частицы Сущности рассказывали участникам «клуба Адельфии», как они фиксировали процесс «замирания сердца» у своих подопечных, парней и девушек, в момент, когда те в порыве искренних и нежных чувств, впервые в жизни брались за руки. В этот миг огромный и прекрасный мир открывался для них по-новому, наполняя открывшиеся сердца яркими впечатлениями и глубокими переживаниями.
С каждым днём Адельфия всё более ясно осознавала, что все эти волнительные моменты невозможно прочувствовать, когда ты чётко знаешь, что бессмертен и неуничтожим. Парадокс был очевиден: когда ты отождествляешь себя только лишь со своей бессмертной составляющей, то ты уже по определению мёртв. Мёртв и нечувствителен ко всем тем переживаниям, которые присутствуют в короткой человеческой жизни, именно, по причине ограниченности сроков пребывания людей на Земле в физическом теле. И выбор сводился к следующему: либо иметь необходимые, но временные, органы чувств, позволяющие глубоко познавать окружающий мир, либо бесчувственное, но вечное, существование. Нужно было как-то уходить от самой возможности такого выбора, но как это сделать Адельфия пока не знала.