— Человека убил не ты! — сказал Достоевский Раскольникову.
— Ты что, не помнишь своих персонажей? — засмеялся Раскольников и замахнулся на Достоевского топором.
— А я не Достоевский, а адвокат Мишани Ефремова, — сказал литературный критик.
— Это лошадь виновата, сена объелась, все дорожные происшествия из-за обжорства лошадей! — сказал Раскольников.
— Молодой человек, Ефремов ехал на осле! — сказал адвокат.
— Вы что, Мастер и Маргариту обчитались? — удивились читатели.
И топор Раскольникова зарубил на мелкие кусочки роман Булгакова.
— Осел ехал на осле? — неожиданный пердимонокль, удивились в суде… и дали условный срок от растерянности… а еще потому, что в тюрьмах нет стойла…
А потом из этих кусочков Умберто Эко собрал «Имя Розы».

— Почему вы так ненавидите мужчин?

— Они — уроды.

— Так, хорошо. Но почему они уроды?

— Из-за одного урода я появилась на свет.

— А что вам мешает покончить с собой и прекратить обижать мужиков?

— Навязчивое желание отыскать Любовь.

— В ком?
… показать весь текст …

Будешь в черных чулкак,
Поступлю с тобой так,
Как если б я был в черных чулкак.
И не суй кулак мне в пятак.
Это был предсказуемый шаг!

Где правило, там и левило.

Одна девочка с косичками разной длины решила подрезать косички своим одноклассницам, чтобы у них тоже косички были разной длины. Но ножницы и одноклассницы оказались туповатыми. С тех пор ни у кого никогда не было косичек разной длины и эту девочку никто не мог повторить.
Про эту девочку ходили слухи, что у нее по четным дням правая косичка длиннее, а по нечетным — левая. А девочка с косичками разной длины даже не знала, какая у нее косичка длиннее — правая или левая. Мальчики из пятого «А» дергали ее только за правую косичку, а мальчики из пятого «Б» — только за левую. Сразу за обе косички ее никто никогда не дергал.
Весь класс думал, что не в косичках счастье, но девочка с косичками разной длины знала — счастье — в косичках.

Жизнь на Земле
Не схожа с марсианской,
Им не понять наших ролей,
И мы для них —
Черноквадратное пространство.
Вечно нулевых.

Если истины нет,
Во что совать нос — не ясно.
Если истина есть,
Как ей наесться,
Чтобы не жрать напрасно?

А я говорю: — давай прижиматься и обниматься!
А она молчит.
А я говорю: — надуй щёчки, скорчи забавную мордочку!
А она молчит.
А я говорю: — ну хотя бы скуксись, как зверюшка плюшевая!
А она не реагирует.
Вдруг в комнату вошла моя девушка.
— Опять ты с мягкой игрушкой разговариваешь! — сказала она.
— А что, ты думаешь, мягкие игрушки не общаются? — возразил я.
— Также, как и все девушки, — ответила моя подружка.
— Нет, я не как все! — сказала мягкая игрушка.
— Что? Она все-таки разговаривает? — удивилась моя девушка.
— Нет, это я в нее радио зашил, чтобы тебя напугать! — объяснил я.
— Аааа. Ну да, напугал! — сказала моя девушка и засмеялась.
… показать весь текст …

— В поэзии не допустимы обман и притворство, поэтому стих надо писать с первого раза без правки! — сказала она.
— И сразу публиковать и не обращать внимание на замечания! — согласился он.
— Согласна! — сказала она. — Записывай:
Хватит ждать, хитрить, юлить,
Просто надо обнулить!
— Шикарно! Я согласен с обоими ! — сказал читатель.
— Тебе надо в морду этим стихом ткнуть! — сказал второй читатель.
— Ясно. Редактировать свои мысли фантазии не хватает, — сказал критик.
— Нет, она просто хочет из всего сделать хайп! — сказал второй критик.

Я подходил на улице к девушкам и кормил их. Девушки ели охотно и говорили «спасибо!». Потом мне девушки надоели и я стал кормить кошек. Кошки ели охотно и говорили «спасибо!». Потом мне кошки надоели и я стал кормить собак. Собаки ели молча и ничего не говорили. Потом мне собаки надоели и я решил никого не кормить.
— Но без этого все теряет смысл! — понял я и стал искать, кого бы покормить.
До сих пор ищу кого-то, кто ест и не надоедает.

Жизнь без драматизма
Ведет к идиотизму.
Понять мир
Можно только через клизму
Догматизма
И клизму нигилизма,
Суй истину в чифир
Анахронизма.
Ты что?
Слабо рожать от онанизма?

— Я тебя люблю!
— А поэтически или математически?
— Материалистически!
— Ааааааа! Извини, неформат!

Клава сыграла на опережение. Она надела короткую юбку и чёрные чулки. Но Борька смотрел ей на грудь. На груди висела мягкая игрушка.
Вдруг Борька жадно цапнул игрушку, и игрушка запищала «аааа».
— А я? Меня цапать надо! — возмутилась Клавка.
— Была бы ты плюшевая, я бы ещё подумал, — сказал Борька и от радости сам запищал.
Вдруг Борька очутился на шее у Клавки в виде мягкой игрушки. Маленький медвежонок забавно нырял в декольте и хитро выползал, очерчивая полукруг…
Утром Борис гордо положил игрушку в ящик стола. Еще одна, трофейная, пополнила его коллекцию!

Он прожил счастливую жизнь. Он каждый день приходил в музей и смотрел на черный квадрат. Но так ничего и не понял. А за ним ходила охрана и предупреждала всех окружающих: он маньяк!
— Нееее… мне хватило хокку на сегодня! — сказал редактор.
— Какое счастье — не понимать, что мир болен! — сказал режиссер.
И… картину решили снять. Смотрите на всех экранах столицы фильм про маньяка!
И никто не узнал, что писатель описал в главном герое себя.

— Я убил человека, — написал я по Раскольникову.
А критик вырвал строчку из контекста и вызвал милицию.

— Ты что, втыкаешь? — спросила она.
— А что, надо всунуть? — спросил он.
— Нет, это не гуманно, — сказала она.
— А палка о двух концах, смотря как на это смотреть, — сказал он.
— Все Вы, мужчины, втыкаете не глубоко! — засмеялась она. — Втыкаете, а потом — тыкаете, тыкаете, тыкаете!
— Да, мы втыкаем, а потом тыкаем, тыкаем, тыкаем, — согласился он, но вдруг стал импотентом.

Я вышел за пределы возможного. Одной ногой. Третьей ногой. Теперь осталось завершить этот шаг… четвертой ногой, если бы она у меня была. Хотя, может быть, в дело пойдет пятая нога.

Роковой выбор,
Я вставил в рамочку
Стереотипы.
Шаблон сделал меня
Глыбой.
Теперь буду жить
Без перегибов.
Я киборг!

Жила была неприятная истина, с которой никто не считался.
— Но я же истина! — возражала она.
— Лучше бы ты была ложью! — говорили люди и принимали ее за ложь.
— Вы сами себе врете! — говорила неприятная истина.
— Мало соответствовать реальности, надо еще быть справедливой! — возражали люди.
И так неприятная истина со временем стала ложью. А справедливая ложь со временем стала истиной.

— Я убил человека.
— Есть масса нюансов. Вы правда писатель?
— Да, я подражаю Достоевскому, как Раскольников.
— А почему у Вас какие-то странные диалоги, начинающиеся с фразы «Девушка, а можно с Вами познакомиться?».
— А это я просто анекдоты сочиняю.
— А Вам не кажется, что «я убил человека» и «девушка, а можно с Вами познакомиться» читатель может объединить в одну тему и решить, что Вы маньяк?
— Да Вы что? Не может быть.
— Конечно. Лучше пишите что-нибудь на другие темы.
И я стал писать афоризмы.
Но после приехали полицейские, увезли в отделение и повесили на автора три трупа…
— Но тут явные аналогии не с маньяком, а с Достоевским! — возразили адвокаты.
Тогда прямо из полиции автора отвезли в союз писателей и дали ему статус «почетного члена».