В магазины хожу редко, только по необходимости. Не с чем. Зато у меня есть место, где совершенно бесплатно наслаждаешься приобретением чего-то нового и откуда выходишь с предвкушением удовольствия: библиотека!

Нам говорят: — Что за народ такой?
Как можно, право, быть таким беспечным?
Покоя жаждете? Что ж, будет вам покой.
Но только, извините, сразу вечный!

Я женщина! Я, черт возьми, права!
Спроси у Брюсова, ежели мне не веришь.
Ты, может быть, в семье и голова,
Так ведь и я не мебель в интерьере!
Не очень-то, мой милый, гоношись.
Ведь если я чего-то захотела,
Пока не получу — тебе не жись!
Иль много развелось у нас тарелок?

Нет злее зверя, чем осенняя муха. А всё потому, что спать хочет. Кого-то она мне напоминает…

Полюбить можно только случайно. Тут никакие «за что» не действуют. Но «зацепиться» — глазом ли, разумом, душой — для этого нужна причина.

Никакая домашняя работа не тяжела. Тяжело только начать. Сидишь на диване, маешься неизбежным, а встать не в силах. Надо себя обмануть! Встать, будто на кухню за вкусняшкой, и ррраз — схватила швабру и пол вымыла! Опомнилась — а уже всё, дело сделано!

Бродят по земле осенние дожди.
Просительно и жалко лижут стёкла
И шепчут в темноте, что всё уже промокло.
Просятся в тепло осенние дожди.
Пятна фонарей дрожат в моём окне,
И тени старых лип расплёскивают лужи.
Как мне поверить в то,
Что ты уже не нужен,
Совсем,
Совсем,
Совсем,
Совсем не нужен мне?
Бродят по земле осенние дожди…

В далёкой юности был в нашей компании парниша — красивый, аж жуть. А поскольку был он постарше, то страсть как любил нас, девчонок, поучать: «Главное, как выйдете замуж — не обабиться! Обруч там крутите, диеты соблюдайте, но чтобы форму держали!» Прошло энное количество лет. Встречаю я его как-то. С очень милой женой. И жена его… Ну, обруч точно не крутит — не пролезет. А Серега… С каким обожанием он на свою ненаглядную смотрит — душа радуется! Да… Не знал он в юности, что влюбленный взгляд стройнит почище всех обручей и диет.

Сначала стремишься обогнать время, потом от него сбежать… А потом перестаешь с ним соревноваться и просто живешь.

Если представить себе все возможные варианты течения нашей жизни, поймешь, что каждый из нас — просто везунчик!

У тебя железные нервы, ты всегда знаешь, как поступить, тебе ничего не стоит круто поменять свою жизнь, тебе нечего терять, ты не боишься лишиться последних иллюзий, ты вообще ничего не боишься? Тогда давай, клади всё на кон ради самой горькой правды. Ты ведь точно знаешь, что с ней потом делать.

У былых успехов тормозной путь короток. Далеко не уедешь.

Легче всего простить человека, до которого тебе никакого дела нет. Уже. Да только прощение это никому не нужно.

Хочешь почувствовать себя героем «Санта-Барбары» — подслушай сплетни о себе.

По мне, так уж лучше пусть шеф будет грозный,
Чем тот, что болтает весь день без умолку.
Опять про себя я молю его слёзно:
«Ну дайте же мне поработать-то, ёлки!..»

Дурак — это от рождения. Придурок — это от воспитания. Дурачок — это от хитрости.

Он говорит со мною молча,
мой Петербург,
и, чтоб не одолела порча,
рисует круг.
Он маг, он лекарь, заклинатель:
«Живи, живи…»
И я живу — и объясняюсь
ему в любви.

Терпение не входит в список моих достоинств. Поэтому у моего тормозящего ноутбука всегда такое испуганное выражение лица.

уж сколько раз твердили миру
молчи коль можно промолчать
но не могу ж я только кушать
и спать

Да где же утро мудренее,
когда встаешь квашня квашнёй?
А то ли дело: спать ложишься —
бодра и мыслей громадьё.